Авторы: Das!Борщ [идея, сеттинг и иллюстрации: Das_diz, сюжет и изложение: Mahonsky и Johnny Muffin ]
Персонажи: Артур Кёркленд, Франсис Бонфуа, Арчибальд, Гилберт Байльдшмидт, Людвиг, Иван Брагинский.
Жанр: фентези!АУ, самоирония, приключения,дипломная работа
Рейтинг: pg-13
Саммари: Как известно, время легенд и великих свершений, небывалых квестов и сказочных приключений сходит на нет, едва мир покидает магия. Но у Артура Кёркленда всё не как у людей.
Глава третья. Волк и его заместитель.
- Князь? Ты же говорил, он из цирка, ─ тихо пробормотал Франсис, глядя на Ёхана, вернее, на Ивана, который, стиснув шарф, замер на месте. Затем окинул быстрым взглядом небольшой отряд рыцарей и огромного волка. Кажется, те и вовсе забыли, что у князя есть спутники. Природный авантюризм отодвинул здравый смысл на второй план. ─ Может, отобьёмся?
- Спятил? ─ тихо прошипел в ответ Артур, аккуратно вставая так, чтобы скрыться за спиной Ивана.
- Да ладно. Их всего-то человек двадцать. При мне шпага, при нём ─ шарф, при тебе…
- При мне неколдуй, это во-первых. А во-вторых, ты что, серьёзно собрался убить местного государя? Это ж скандал. И трибунал. Папины лавры покоя не дают?
- Так это Людвиг?
Артур сделал медленный вдох и также медленно выдохнул.
- Ты не узнал человека, которому сломал жизнь?
- Ну, он сильно изменился за год, и…
- Эй вы, там, за князем, два шага вперёд, ─ весьма нелюбезно перебил Бонфуа Людвиг. Деваться некуда, пришлось подчиняться. ─ Вы мешаете переговорам, ─ впрочем, рыцарь обращался больше к Артуру, мешковатая мантия которого выдавала в нём мага. Франсис со шпагой был едва удостоен внимания. Вероятно, и рыцарь в свою очередь не опознал человека, сломавшего ему жизнь. ─ Так что вы решили, Иван?
Слегка склонив голову, князь неспешно размотал шарф. Вместе с ним спала рябь с лица. Пепельные волосы, бледная, не обласканная солнцем кожа. Северянин. Мутно-серые, почти фиолетовые глаза казались незрячими. Артур поморщился. Никогда прежде он не обращался к младшим на вы. Ивану было едва за двадцать.
- Отлично, ─ проявляя то ли невиданную храбрость, то ли невиданную самонадеянность, Людвиг собственнолично подошёл к чужеземцам и принял из рук Ивана шарф. ─ Теперь отдайте мне книгу, герр Кёркленд.
Артур прочистил горло. Всё же память у Людвига была куда лучше, чем у Франсиса.
- К сожалению, вынужден вам отказать. Дело в том, что это весьма опасно. ─ Рыцарская дружина, как по команде, ощетинилась мечами вперёд. ─ Нет, не для вас, но для него. ─ Стараясь не делать резких движений, Артур сделал шаг в сторону, освобождая обзор. Людвиг прищурился. В холодных голубых глазах промелькнуло раздражение, помноженное на нечто недоброе.
- Этот кабан мёртв. Уже не первый год. Как ещё ему можно навредить?
Подавляя нестерпимое желание прикрыть лицо рукой и провалиться сквозь землю, Артур призвал на помощь свои могучие брови, изобразив ими вежливое удивление с неуловимым оттенком снисхождения.
- Приглядитесь. Там, за ухом, чуть светится жёлтым. Это Арчибальд, фей. Ему нездоровится. Если отлучить его от книги, он может умереть.
Всякому магу известно, что неколдуй это не смертельно. Смертельно, когда вместе с ним случается невруй. И если рассматривать вопрос в этом ключе, то можно с уверенностью сказать, что Артур Кёркленд был непобедим, ведь временами его враньё было столь филигранным, что прочим невольным участникам даже не приходилось подыгрывать. Вот и сейчас Арчибальд, с болезненным видом карабкающийся по воздуху, выглядел весьма достоверно паршиво именно потому, что так оно и было. Тяжело дыша, фей взгромоздился на книгу и выудил из-за пояса носовой платочек.
- Моё почтение… ─ пробормотал он. Кажется, далее последовало что-то ещё, имя и регалии, однако светские формальности захлебнулись в клокочущем потоке простуды.
- Рад знакомству, ─ отрывисто бросил в ответ Людвиг и, не дыша, сделал шаг назад. Слава об излишне щепетильном отношении к здоровью опережала рыцарей на многие километры. Вероятно, именно этим объяснялась их склонность к разного рода недугам во время военных походов, где такими жизненно необходимыми мелочами, как, например, троекратное кипячение столового серебра приходилось пренебрегать. ─ Ладно, герр Кёркленд, можете оставить книгу при себе. Но если я услышу от вас хоть слово…
Артур не любил лезть на рожон. В равной степени он не любил подчиняться. Могучие брови изогнулись в лёгком недоумении с толикой насмешливости.
- И вот этого, ─ Людвиг коротко указал на лоб, ─ тоже не надо. Знаю я эти ваши магические штучки. Сначала бровями шевелите, потом деревья с неба падают. ─ Рыцарь хотел было ещё что-то добавить, как вдруг заметил, что в лёгком недоумении теперь изгибаются брови не только у мистера Кёркленда, но также у фея и князя. Дабы выправить неловкость ситуации, он обратился к вещам, простым и понятным с детства. ─ С этого момента вы все в плену. Чем ответственней вы к этому отнесётесь, тем здоровее будете.
- Мне сдать оружие? ─ ответственность Франсиса переходила все границы, отчего со стороны могло показаться, будто он издевается. Вероятно, так оно и было. В голубых глазах рыцаря не дрогнул ни один блик.
- А вы вооружены? ─ мрачно усмехнувшись, Людвиг повернулся к пленным спиной и двинулся вперёд. В левой руке он сжимал княжеский шарф, и казалось, лишь стальная воля не позволяет пальцам в перчатке брезгливо разжаться. Повинуясь отрывистым жестам правой руки, рыцари перегруппировались так, что отряд сделался конвоем. В безмолвном повиновении было нечто собачье, как было нечто человеческое в огромном волке, шагавшем впереди по правую руку Людвига. Замыкали шествие двое рыцарей с чучелом кабана на плечах. Путь предстоял невесёлый.
- Вы уверены, что мы не ходим кругами? ─ за истекшие два часа Франсис успел задать этот вопрос в разных вариациях четырежды. И в четвёртый раз остался без ответа. Франсис не унимался. В конце концов, он был единственным из всей компании, кому не запретили не только шевелить бровями, но и разговаривать. ─ Я убеждён, что уже спотыкался об эти корни. Они точь-в-точь ножки прелестницы Елизаветы. Поверьте мне на слово, эти ножки я не перепутаю ни с какими другими!
Артур насмешливо фыркнул. Людвиг нервно хмыкнул. Иван сохранил молчание. Волк сплюнул под ноги.
- Если вы петляете, чтоб скрыть подступы к чёрному замку, то блужданиям я бы предпочёл сон. Поверьте, я и так знаю, где он находится. А мы всю ночь, знаете ли…
- Он не чёрный, ─ перебил Людвиг. В ответном молчании пленных отчётливо прослеживалось ожидание дальнейших объяснений. Однако рыцарь был скуп на слова.
Ещё не раз довелось Франсису споткнуться о древесные корни, точь-в-точь похожие на прелестные ножки юной Елизаветы, прежде чем лес расступился и тропа обернулась каменистой дорогой, вьющейся вверх по горе. Пленники замерли. На самой вершине стоял замок.
Нет, не так. Он не стоял. Он взмывал, тянулся, рвался вверх, пробивая уродливый каменный горб земли, что отчаянно цеплялась, то ли силясь удержать, то ли алкая неба. В погоне друг за другом, так они и застыли навеки: чёрная скала и ослепительно белый замок.
- В рот мне ноги лягушачьи... ─ забывшись от изумления, тихо выдохнул Франсис. Однако взял себя в руки, вспомнив, что из всех пленных лишь ему оставили право слова, а значит, что ни скажет он ─ скажут все. ─ Я поражён до глубины души.
Людвиг надменно хмыкнул. Изумление ничуть не удивило его. Не помнили такого летописи рыцарского ордена, чтобы взгляды чужеземцев оскверняли священный Белый замок.
Иван тихо усмехнулся. Летописи снежных земель знавали и не такое, ведь память северных летописцев была настолько хороша, что в мельчайших подробностях те слагали предания не только о днях минувших, но и грядущих.
- Но ведь был и другой замок, ─ вновь заговорил Франсис, когда, ободренные тычками в спину, пленники оправились от удивления и продолжили путь. ─ Я отлично его помню. Меньше, скромнее, высеченный прямо в скале, пониже...
- Он с другой стороны. Его строил мой предок. История утверждает, что собственноручно. ─ Людвиг исполнился почтительным молчанием. Увы, летописи рыцарского ордена и этого не помнят, однако и по сей день в дальних селениях сказывают, как некогда один славный рыцарь, отойдя в пещеру по жизненно важному делу, заблудился. Залы были кривы и хаотичны, тогда как предок, в ту пору совсем ещё юноша, был прям и упорядочен. Конфликт, назревший стремительно, разрешился молниеносно: впавши в ярость, молодой рыцарь не только выровнял помещения согласно правилам приличия, но и прорубил ход наружу, где его уже заждался верный отряд.
- В самом деле, ─ Франсис, решив, что обстоятельства не располагают к воинственным дискуссиям о спорных моментах истории, лишь неопределённо покачал головой. ─ Тот самый чёрный замок, у подножья скалы. Гилберт всегда питал слабость к... полуподвальным помещениям.
Людвиг прищурился. Неодобрение в его глазах причудливо смешивалось с мягкими лучами утреннего солнца.
- Теперь в чёрном замке мы располагаем иноземных гостей и прочих... как это называется на вашем языке, когда человек, но недостаточно?
- В нашем языке нет таких грубых слов. ─ сказав так, Франсис поглядел на Артура, словно испрашивая подтверждения, но по какой-то причине всем присутствующим было понятно, что аристократ кривит душой. Маг сжал челюсти. Зубы скрипнули под натиском слов, каждое из которых, по его разумению, не только в достаточной степени соответствовало тому, на котором запнулся рыцарь, но и в полной мере описывало Франсиса. И как бы тот ни отзывался о рельефе и оттенке артуровых зубов, излишек слов они сдерживали отменно.
Так, перемежая реплики Франсиса с немногословными ответами Людвига (настолько немногословными, что местами диалог больше походил на монолог) и зубовным скрежетом Артура, разношёрстная компания из пленителей и пленных обогнула скалу и подобралась к чёрному замку, аскетическое убранство которого было настолько непритязательно и лишено излишеств, что даже видавшая виды мантия нижнегородского мага казалась чрезмерно нарядной и надетой не к месту.
- Людвиг, не принимайте близко к сердцу, но при Гилберте здесь было куда уютнее.
Волк фыркнул. Людвиг медленно оглянулся, словно раздумывая над тем, как следует отреагировать на дерзость. Франсис остановился и уже было напустил торжественный вид, готовый принять смертоносный рыцарский гнев как расплату за честность, но получил лишь тычок в спину от конвоира.
- При Гилберте здесь лежали вповалку пьяные монахи и контрабандисты, да скакали шуты с идиотской музыкой и прибаутками.
За спиной Франсиса раздался исполненный ностальгии вздох. Не исключено, что принадлежал он всё тому же конвоиру. Людвиг нервно прищурился. Франсис всерьёз начал подумывать о том, что местный глава ведает какой-то особенной магией, позволяющей видеть сквозь предметы. Как иначе можно различать людей, каждый из которых облеплен доспехами с головы до пят, словно те приросли к коже?
- Будь моя воля, я бы решил всё здесь и сейчас, но обстоятельства вынуждают меня.
Высокий полутёмный коридор наполнился вопрошающим молчанием. По всей видимости, не только незваные гости, но даже подчинённые никак не могли привыкнуть к странной манере изъясняться: то ли Людвиг делал театральную паузу (что при одном лишь взгляде на его лицо казалось бы смешным, не будь так страшно), то ли обрывал мысль на полуслове, то ли имитировал загадочную недосказанность, то ли имел проблемы со словесным выражением собственных мыслей. Однако самого рыцаря такое тотальное недопонимание как будто нисколько не смущало. Не добавив ни слова к сказанному, он прошёл по коридору до конца. В полумраке едва ощутимо поблёскивали доспехи да светлело блёклое пятно шарфа. Что-то грохнуло, заскрежетало, и в ту же секунду в коридор ворвался солнечный свет, заливший всё вокруг так стремительно, что стало трудно дышать.
- Идите.
И они пошли. Ослеплённый, Франсис видел лишь обточенный солнцем плоский силуэт Людвига. И Артур, и Иван плотно закрыли глаза. Франсис отмахнулся от этой странности, предположив, что маги куда чувствительнее к свету, чем нормальные люди. Либо причина крылась в том, что драматические остановки, предпринимаемые Франсисом с целью принять трагическую погибель за правду, в результате откинули дворянина в самый хвост конвоя и оттуда, из-под теней впереди идущих, он мог различить и Людвига, и ворота... Едва взглянув на громадные массивные двери, Франсис ощутил, как в груди засвербело малодушное нервное покашливание. Либо здесь спрятан какой-то потайной двигательный механизм, либо Людвиг нечеловечески силён, а значит, Артур, не ставший нападать тогда, у озера, поступил правильно. Франсис невольно схватился за эфес шпаги. Ничто так выбивало его из колеи, как осознание правоты Артура.
- Только с честными и чистыми помыслами можно войти в Белый замок. — Торжественно изрёк Людвиг, оборвав себя на вдохе. Проморгавшись, они увидели, что, выйдя за пределы замка, оказались на небольшом каменном пятачке, за которым ─ пропасть, подобная кратеру. Узкая полоска камня, назвать которую мостом было проблематично ввиду отсутствия перил, перекинулась от одного края к другому. Пожалуй, впервые пристрастие крестобрюхих приравнивать уровень физической подготовки к духовной чистоте не вызвало ни у одного из пленников желания снисходительно посмеяться. Впрочем, Артур всё же усмехнулся, не сдержавшись. Правда, смотрел он при этом в сторону Франсиса, очевидно, думая о чистоте его помыслов.
В то время, пока пленники обозревали пропасть и связанные с ней перспективы, волк уже семенил по мосту, преодолев добрую половину. За ним следовал Людвиг с частью своей свиты, и получалось это у рыцарей так легко и непринуждённо, будто сомнительная конструкция была дорожкой в парке. Ноги кабана, которого несли последним, с бесстыдной безмятежностью раскачивались в такт шагам. И князь, и маг, и аристократ, ─ все без исключения в едином порыве ощутили гнетущее чувство унижения, которое понятно лишь тем, кому довелось терпеть насмешку со стороны пропахшего нафталином мёртвого кабана.
Франсис оглянулся. Оставшиеся воины встали на страже ворот чёрного замка. Артур, зло глядя в след удаляющимся людям, стиснул дедову книгу так, что казалось, вот-вот переломает все пальцы.
- Не надо, ─ разбил молчание Иван и преградил путь рукой, будто одних слов было недостаточно. Без искажающей лицо магии шарфа он выглядел куда более уязвимым и менее уверенным. ─ Не надо, ─ повторил Иван, пристально глядя на мага, ─ сестра.
Пресекая возможные споры, он ступил на мост и сделал пару шагов. Чуть качнувшись, раскинул руки, замер на мгновенье и пошёл дальше. Медленно, сосредоточенно и спокойно, будто не над пропастью шагал, а головоломку разгадывал.
Франсис вдруг поймал себя на том, что уже третий раз кряду повторяет мысленно: «Не смотри вниз». А ещё он подумал о том, что чем выше человек, тем труднее сохранять равновесие.
За спиной посмеивались рыцари, наблюдавшие за растерянностью пленников, как за потешным ярмарочным представлением.
- Кхм. ─ Артур кашлянул. Франсис оглянулся. Прежде магу удавалось сохранять равновесие в любой ситуации. Но не в силу невысокого роста. Да и нынешняя ситуация была чересчур проста и прямолинейна для его врождённой изворотливости. ─ В общем, это... вот, ─ тихо пробормотал маг, сунув Франсису книгу, ─ береги его.
Франсис хотел было ответить, но маг, раскинув руки, уже делал первые шаги по мосту. Что уж теперь скажешь.
- Не смотри вниз, ─ одними губами прошептал Франсис и глянул на мост, где в десяти шагах от него маячил Артур. От раскачивающейся фигуры товарища, чья мантия даже в безветрие колыхалась из стороны в сторону, было сложно отвести взгляд. ─ Не смотри вперёд, ─ прошептал Франсис уже себе и ступил на мост.
Как и прочие, он раскинул руки. Но увесистый том, деть который было некуда, тут же потянул вправо. Плавно качнувшись и заведя руку за спину, Франсис выпрямился. Завёл за спину левую руку. Схватился за книгу. Не уронить. Он так и шагал: плечи развёрнуты, спина прямая, руки за спиной, шаг свободный. Как в детстве, когда учился премудростям движения и танца.
Франсис шагал, держа за спиной книгу. Франсис шагал и думал: «Собака ты сутулая. Гнида конопатая. Дал, черти тебя дери, книжку подержать. Перейдёшь мост ─ мёртвым обзавидуешься». Чего только ни думал Франсис, стараясь не глядеть ни вниз, ни вперёд.
Удивительно, как громко может завывать в пропасти под ногами даже слабый ветерок. Удивительно, как страшно может сделаться от лёгких его прикосновений. С каждым шагом мост становился лишь длиннее: стоит сделать один ─ Белый замок, покачиваясь, отступает на два. Но вот уже слышно, как посмеиваются рыцари, переговариваются. Резкие, гавкающие слова острыми камешками скатываются по краю пропасти. Или они втроём движутся назад, и речь, которую они слышат, принадлежат тем, оставшимся охранять чёрные ворота? Франсис посмотрел вверх, в небо. Высокое, чистое ─ ни облачка. Какое, должно быть, хорошее утро дома, в верхнем городе. Неспешная суета, маленькие будничные перепалки. Запах свежей выпечки. Девушки-служанки, взявшись за уголки, хлопают только выстиранными, ещё влажными простынями. Хлоп! Чтобы меньше складок и проще гладить. Хлоп! Ослепительно белая простыня и душистый запах мыла. Хлоп! Двенадцать, и прелестница Эрика идёт по мосту. Какое платье сегодня на ней? Цвета вишнёвых лепестков, с подолом, кокетливо открывающим хрупкую ножку в кружевном чулочке? Или же палевое, обнажающее хорошенькие плечики? Как она мила, как похожа на фарфоровую чашечку! Глядя в высокое небо, залитое слепящим светом, Франсис не заметил, как закрыл глаза.
А когда открыл вновь, то увидел, что мост кончился. Увидел встрёпанного бледного Артура: он зол, как чёрт, и почему-то напуган. Увидел Ивана: тот смотрит непонимающе, отчего кажется, будто на нём снова шарф. Но нет, шарф по-прежнему в руках у Людвига. В холодных глазах удивление, он говорит что-то, но Франсис не слышит.
- Герр Бонфуа, ─ повторил Людвиг с нажимом, ─ сдайте оружие.
Франсис рассеянно кивнул, но отчего-то не смог ухватиться за пояс, разнять руки.
- Книгу отдай, акробат, ─ тихо, но свирепо прохрипел Артур и, подойдя ближе, разнял закостеневшие пальцы, высвобождая фолиант.
Дёрнувшись, ожили руки. Привычно расстегнув перевязь, Франсис отдал шпагу подоспевшему рыцарю из свиты. Набравши воздух в лёгкие, Бонфуа хотел было тут же, не сходя с места, высказать Артуру всё, что думает по поводу его треклятого наследства, но, перебил сам себя, заметив Людвига, вновь разворачивающегося к ним спиной, раздающего безмолвные указания подчинённым. Собачий царь.
- А женщины и дети у вас тоже по мосту ходят, или вы их сразу в пропасть бросаете, чтобы не мучились?
Людвиг мрачно усмехнулся, дёрнулась щека, но в тот же миг его лицо сделалось непроницаемым, точно каменная маска.
- А женщины и дети, герр Бонфуа, ─ подойдя ближе, тихо сказал он, глядя поверх артуровой растрёпанной головы, ─ ходят по парадной дороге, проложенной от одного замка к другому.
Где-то поодаль расхохотался один из рыцарей.
- Тогда это ─ зачем? ─ Франсис был настолько изумлён, что напрочь позабыл про злость.
- На всякий случай. Трое лазутчиков срываются с моста, погибают. Я приношу извинения. Мне верят. Проклятие спадает. Всё.
Лихо развернувшись, Людвиг пошёл прочь, стремительно поднимаясь по крутой каменной лестнице, ползущей по отвесной скале к воротам белого замка, у которых уже крутился огромный волк, всем своим видом выказывая азарт и нетерпение.
- Постойте, какое ещё проклятье? ─ окликнул Франсис, но в ответ получил лишь привычный тычок в плечо от конвоира.
Белый замок, не в пример чёрному величественный и торжественный, залитый солнцем, указывал случайному путнику на мимолётность и никчёмность его, чужестранца, непрошеного человеческого существования. Светлые коридоры и залы; стены, покрытые причудливой тонкой резьбой. Гобелены, рассказывающие ещё не придуманные мифы о ещё не родившихся героях, чьи лица и позы исполнены недоступных простым смертным чувств и переживаний. Неузнаваемые сюжеты. Вереницы арок, обрамляющих стрельчатые окна, сквозь витражные стёкла которых льется золотистый дневной свет, расписывая причудливыми узорами паркетную мозаику. Тяжёлые люстры, похожие на застывшие с приходом холодов венки, усыпаны хрустальными каплями и молочными сталактитами свечного воска. Иных небрежностей хозяин не допускал: ни на малахитовых крышках столов и тумб, ни на пурпурной обивке кресел, ни на тёмных резных дубовых буфетах и гардеробах не было ни пылинки. Детали интерьера перетекали, образуя единое целое, будто его также выточил из скалы чей-то канувший в беспамятстве беспечных потомков предок. В надменной хозяйственности рыцарей проскальзывала неуверенность, какую обнаруживают дети, наряженные в не по возрасту строгий костюм. Как двигаться, куда смотреть?
Гулкие шаги рыцарей, осторожная поступь пленников, деликатная суета слуг в боковых коридорах. Замок не был пуст, замок не был мёртв: он благодушно принимал и хозяев, и незваных гостей.
Они остановились в небольшом зале, имевшем два выхода. Высокая арка одного из них приоткрывала боковую лестницу, уводящую на верхние этажи, другая ─ обнажала мраморные ступени, винтом уводящие вниз. Узорчатая лакированная дверь балкона была распахнута, открывая вид на мост и на пропасть. Отсюда она выглядела совсем не опасно, даже красиво, отчего сознание начинало производить глуповатые восторженные мысли о том, как удачно иногда сочетаются естественная природа и творения рук человеческих.
Франсис невольно улыбнулся, неожиданно для себя обнаружив, что не может указать наверняка, что здесь сотворил человек, а что ─ природа. Рассуждения о подобных незначимых мелочах зачастую отвлекали его от серьёзных дел. Как и сейчас: залюбовавшись пространством, он не сразу заметил, что компания разделилась.
- Отведите князя в подземные покои, позже я с ним потолкую, ─ распорядился Людвиг, обращая слова не столько к рыцарям, знавшим свои обязанности на сто шагов вперёд, сколько к оставшимся пленникам, тем самым освобождая себя от необходимости отвечать на удивлённые и встревоженные взгляды.
- Рядом, ─ волк, едва повернувший нос в сторону подвальной лестницы, недовольно заворчал, с неохотой повинуясь команде. ─ Ждать.
Зверь устроился охранять выход.
- За мной, ─ команда, обёрнутая в бархат приказного тона, способна выветрить не только малодушное стремление к неуместному героизму, но и сковывающий страх. Именно поэтому и Артур, и Франсис, едва скользнув взглядом по Ивану, удалявшемуся в подземелье в сопровождении конвоя, беспрекословно последовали за Людвигом, который будто и не заметил, что остался без верных рыцарей. Один на один с двумя пленниками, пусть даже первый был поражён неколдуем, а второй ─ безоружен. Огромный, одного роста с князем Иваном, он вёл их вверх по лестнице, заслоняя собой свет.
- В прежние времена, ─ степенно заговорил Людвиг; его низкий голос подбивался стуком кованых сапог, растирающих скрипучую каменную пыль ступеней. ─ В прежние времена в Белом замке мой отец принимал тех, кто присягнул ему на верность. Шли годы, замок опустел. Я решил, что отныне буду принимать в этих залах врагов. И здесь снова будет людно, как встарь.
Миновав пролёт, они оказались в коротком слепом коридоре. Остановившись напротив невысокой двери, Людвиг отодвинул засов.
- Раньше здесь была комната для подслушивания. Но за кем следить, если нет вассалов?
Короткой улыбкой обозначив шутку, Людвиг сделал шаг в сторону, освобождая проход для пленников. Комната, больше походившая на нишу, была невысокой и тесной. Одна из стен, судя по льдистым подтёкам, была внешней. В такой клетушке не разгуляешься, зато сидеть весьма удобно. Слуховые и вентиляционные окошки свидетельствовали о прежнем назначении потайной комнаты, и то, что Людвиг не посчитал нужным их замуровывать, говорило лишь о том, что всякую шутку этот человек воспринимает так же серьёзно, как объявление войны.
- Герр Бонфуа.
Франсис, уже зашедший в импровизированную темницу, обернулся. Людвиг стоял склонившись, одной рукой опершись о засов, другой ─ прихватив поперечную балку дверного проёма. Княжеский шарф, намотанный на запястье, казался нелепой светлой тряпкой.
- Вы ведь были другом моему… пропавшему брату. Зачем спутались с северным колдуном?
- Он в долгу перед Артуром, ─ уклончиво, но честно ответил Франсис, решив предоставить дипломатические переговоры Ивану. ─ Я в долгу перед ним. А Артур ─ передо мной. Таким образом Ёхан... то есть князь Иван помогает мне решить кое-какую серьёзную проблему личного характера. Мы как раз собирались обсудить с вами некоторые вопросы и внести понимание. До того, как вы нас пленили, конечно же. Теперь, полагаю, лишних сомнений у нас нет, и мы могли бы…
- Ясно, — прервал его Людвиг. Впрочем, что именно стало ясно сумрачному рыцарю, неизвестно. — Этой ночью я пришлю за вами. Ждите, — сказав так, Людвиг затворил дверь. Пространство ослепло. Громыхнул засов.
- Вот мы и выяснили, кто виноват в исчезновении Гилберта, — задумчиво протянул Франсис, — и в наших неприятностях, полагаю, тоже. Однако, какой мстительный молодой человек.
- Ну, ладно — ты, — прозвучало из угла в ответ, — ты ему разрушил потенциальное матримониальное счастье. Ладно, Иван: раз уж он взял в плен его сестру, конфликт у них, полагаю, давний. С большой натяжкой можно и на меня что-нибудь повесить, если хорошо поискать. Но Гилберт? Свести со свету родного брата?
- Людвиг — следующий претендент на престол. А хозяин Белого замка издревле был сюзереном всех местных княжеств, — аристократ расстегнул застёжку плаща и прислушался к ощущениям. Подальше от внешней стены холод не особенно докучал. — И наш светлокудрый тюремщик не выглядит слишком расстроенным пропажей брата. Скорей наоборот. Не удивлюсь, если он ночи напролёт перед зеркалом в короне вертится. Оттого и нелюбезный такой: не высыпается.
Франсис присел на каменный пол, предварительно расстелив, как уж мог в потёмках, под собой плащ, и постарался рассмотреть Артура. Тот, к немалому изумлению, уже пристроился у стены, подложив под голову колдовскую книгу.
- Ты что, спать собрался?
- Завтрак, обед, ужин и даже чай мы сегодня, очевидно, не получим, — пояснил тот, — а если я целый день буду слушать твои ловкие рассуждения, то тронусь рассудком. Уж лучше я наверстаю упущенное за ночь.
- В таком случае рекомендую лечь ко мне поближе.
- Только через твой труп.
- Мой целомудренный друг, — улыбнулся Франсис, — поверь мне, с заходом солнца мои объятия будут самым безопасным местом в этой комнате.
Всё складывалось донельзя удачно. Безотчётно отсчитывая ступени, Людвиг спускался вниз, к подземному этажу. Двое рыцарей у входа. В прежнее время в погребах хранили провиант и бочки с вином, теперь же господство сухого закона выгнало оттуда даже сырость. Двое идут навстречу. Разогретый чадящими факелами, тяжёлый и мутный воздух коридора приглушал звуки, умножая шум крови в ушах. Двое у входа в камеру. Бряцанье ключей, лязг замка, визг засова, скрип петель. Князь сидел у противоположной стены, на ящиках, оставленных здесь на замену кровати. Над его головой тускло светился голубовато-зелёный огонёк, и природа его происхождения была магической. Приняв поданный факел, Людвиг переступил порог.
И снова, но в обратном порядке: петли, засов.
- Что скажете... Ёхан? ─ криво усмехнувшись, Людвиг подошёл к пленнику и опустил факел. Голубовато-зелёный огонёк тут же погас. Глядя снизу вверх, князь щурился. То ли от неровного света пламени, то ли от душного горячего воздуха.
- Что с моей сестрой?
Иван отвёл в сторону факел, как отталкивают докучливое животное. Людвиг брезгливо поморщился. Магов, их богомерзкую природу и противоестественные фокусы он недолюбливал с детства. Достоверно неизвестно, было ли это как-то связано с тем, что давным-давно, когда сумрачный рыцарь был улыбчивым белокурым мальчиком шести лет, отец (бывший тогда в трезвом уме и твёрдой памяти), отвергнув традиционный метод верёвки и двери, привёл к сыну седого косматого колдуна, назвавшегося зубной феей. После того случая мальчик сделался угрюм и немногословен. Впрочем, седой колдун знал своё дело: зубы у Людвига были так крепки, что даже северные родственники, любившие пожирать врагов вместе со щитами, относились к нему с почтительной осторожностью. Впрочем, сам Людвиг не любил вспоминать тот случай. Злые языки поговаривали, что с тех пор ему и вовсе память отшибло. Но можно ли этому верить? Ведь среди прочих поговаривал и старший брат, который благодаря славному методу двери и верёвки (а также кулака) уже к тридцати годам мог сплёвывать под ноги, не раскрывая рта.
Итак, Людвиг брезгливо поморщился и, стиснув челюсти, пророкотал:
- Что с Гилбертом?
Иван непонимающе улыбнулся, и такая улыбка настолько не шла его лицу, что можно было сказать, будто надевают её впервые, не совсем отдавая себе отчёт в том, как будет выглядеть со стороны конечный результат.
- Глаза горят, шерсть лоснится. Ваша собака абсолютно здорова.
- Вы не в том положении, чтобы отшучиваться. ─ Людвиг приблизился, вынуждая Ивана задрать голову ещё выше, но тому как будто и дела не было до подобных мелочей, которые якобы намекают на неуважение со стороны собеседника.
- Я в тюрьме. В моей стране сидеть и отшучиваться ─ национальная традиция.
- Вот когда вас там посадят, тогда и шутите на здоровье. ─ Людвиг был раздражён до крайности. За один только сегодняшний день он сказал больше, чем за минувший год. ─ Что с Гилбертом? С каждым днём период ремиссии становится всё короче.
- Занятно, ─ вероятно, последние слова настолько заинтересовали Ивана, что он решил повременить с иронией. ─ И как долго это длится?
- Приблизительно месяц.
- Занятно-занятно, ─ повторил колдун. Людвигу оставалось лишь удивляться тому, сколько степеней превосходства можно вложить в одно слово интонацией. Удивляться и подспудно думать о том, которое «занятно» из всей однотипной плеяды будет означать то, что северный варвар вновь принялся отшучиваться.
- Сегодня ночью вы с ним встретитесь и исправите…недоработки. Советую вам принять во внимание все обстоятельства и отнестись к делу серьёзнее.
- Что с моей сестрой?
Многим казалось, что у Ивана слишком мягкий, недостаточно властный для князя голос. К тому же князь не должен так часто и вежливо улыбаться и позволять врагу смотреть на себя сверху вниз. Иван же считал, что людям может казаться что угодно, а сам он никому ничего не должен, если только речь не заходит об отцовском наследстве.
- Уточните, с которой из двух, ─ Людвиг холодно улыбнулся, обозначая шутку. Кажется, национальные традиции северного царства начинали ему нравиться.
Были и те, кто считал, что князь просто трус, который больше пугает, чем делает. Впрочем, подобные старались на всякий случай держать своё мнение при себе.
Встав, Иван пристально посмотрел на Людвига сквозь разделявшее их пламя факела. Медленно и осторожно подняв руку, он накрыл ладонью огонь. Вырываясь из-под его пальцев, языки пламени делались холодными, прозрачно-синими. Людвиг смотрел, как от ледяного факела поднимается пар.
- Сегодня, как только настанет час волка, за вами придут, ─ сказав так, Людвиг отвёл в сторону факел, пламя которого, едва освободившись от силы колдуна, вновь стало горячим и жёлтым. ─ Ждите, князь, ─ добавил он, развернувшись и направившись к выходу.
Иван сидел на ящиках. Внутри камеры было темно, снаружи ─ тихо.
- Вот вам и Людвиг-Хлюдвиг, ─ тихо пробормотал Иван, ─ подумать только, тоже князь, а какая разница в судьбе. Мы ведь вместе учились. Помню, математика ему давалась лучше прочего. Особенно деление. На два. ─ Иван помолчал. Устроился поудобнее. ─ И кого ж он схватил? Олю или Наташу? Как думаешь, Петь?
От ладони Ивана отделился и повис в темноте голубовато-зелёный огонёк. В слабом свете едва виднелись стены камеры. Из правого угла, между стеной и ящиками, тоскливо поблёскивали стеклянные глаза чучела. Кабан молчал. Не дождавшись ответа, князь улёгся и закрыл глаза: час волка ещё нескоро, нужно подготовиться.
Шум отпираемой двери. Шаги. Посторонний в комнате. В камере. Иван проснулся.
- Я думал, вы постараетесь бежать.
Огонь делал лицо Людвига желтовато-бледным, похожим на маску.
- Думал или надеялся? ─ Иван усмехнулся, потёр шею, размял запястья и помахал в воздухе растопыренными пальцами. Зарядка магов проста и незамысловата. Ещё одна причина, по которой Людвиг не мог относиться к данному подвиду людей серьёзно.
- Следуйте за мной. Время близится.
- Мне бы попить.
Людвиг, уже переступивший порог камеры, оглянулся. По его взгляду можно было предположить, что в магах его отвращает не только противоестественная природа, но и нормальные человеческие потребности.
- Вы же колдун. Натворите себе воды и пейте.
Иван улыбнулся так, словно порадовался новой идее, прежде не приходившей ему в голову.
- Я могу выжать воду из вас. Всю.
Людвиг лишь хмыкнул и жестом отдал распоряжение кому-то, стоящему снаружи. Тут же в камеру вошёл охранник и, отцепив от пояса флягу, несмело протянул князю. Иван сделал глоток.
Сухой закон, а поди ж ты.
- Благодарю.
Охранник принял опустевшую флягу и спешно удалился прочь. Людвиг потянул носом воздух. Иван мог бы ногу на отсечение дать (ибо руками колдуны разбрасываться не спешили), что Людвиг запомнил лицо, и даже если у несчастного солдата есть брат-близнец, рыцарь без труда опознает нужного.
Петлять по коридорам пришлось долго. Складывалось впечатление, будто Людвиг специально ведёт пленника долгим, окольным путём, намереваясь сократить количество свидетелей. Либо пытается преподнести замок большим, чем тот был на самом деле, ведь по княжеским меркам сооружение было весьма скромным: на его родине от одной крепостной стены до другой можно было добраться не меньше, чем за день. Если сесть на коня и загнать его до смерти.
- Какой у вас... уютный маленький замок, ─ не удержавшись, озвучил свои мысли Иван. Людвиг резко обернулся. Он явно не привык разговаривать с людьми одного с ним роста.
- Сейчас я приведу вас в уютный маленький зал, там и повеселитесь.
Развитие дальнейших событий показало, что Людвиг не обманывал. Зал оказался на последнем этаже башни. Он был небольшим, метров десять в диаметре, идеально круглым. В окна подглядывали звёзды, смешивая свой свет с пламенем факелов. И, конечно же, скучать князю не пришлось. Огромный белый волк сидел в центре зала, рядом с колонной. В напряжённости его тела сквозила тревожность ожидания, как будто что-то пошло не так. Не иначе, вновь сократился период пресловутой ремиссии, и планируемая долгожданная встреча должна была открыться иначе.
Стоило Ивану войти, как волк рванулся вперёд, но, дёрнувшись, застыл, словно подстреленный.
- На ловца и зверь бежит, ─ тихо проронил князь, наблюдая за тем, как секундное затишье обернулось агонией. Зверь будто стал игрушкой в чьих-то огромных невидимых руках, перекручивающих и ломающих. Давясь слюной, волк сипло рычал, сопротивляясь, пытаясь ухватить зубами мнимого обидчика. Тело зверя деформировалось: вытягивались конечности, волчья морда вдавливалась, постепенно становясь всё более похожей на человеческое лицо. И вот, наконец, перед Иваном стоял Гилберт. Его трясло от холода; интуитивно пытаясь согреться, растирая руками бока и плечи, он лишь смахивал с себя клочья волчьей шерсти.
- Брат? ─ взгляд красных, лишённых пигмента глаз, метнулся в сторону двери, охранять которую остался Людвиг. Рыцарь лишь молча кивнул туда, где была подготовлена одежда для оборотня. Иван боролся с желанием выйти и вернуться через пару минут. Благодушное расположение духа, в которое его привело содержимое фляги охранника, пока ещё не выветрилось.
- Может, перенесём на завтра? Я притворюсь, что удивлён.
- Чёрта с два, ─ смех Гилберта был хриплым и отрывистым, похожим на лай. Как и все солдаты, он одевался быстро, без лишней возни и неуместного стыда за то, что время боя застало его в неодетом виде. ─ Я с тобой сейчас поговорю. Даже в таком состоянии.
Расправившись со штанами, оборотень обнаружил рядом флягу и, не колеблясь ни минуты, пригубил, разумеется, осушив до дна, в результате чего довольно раскашлялся. Похоже, нынче ночью влажность воздуха в замке (местами) доходила до сорока градусов. Сухой закон колебался. Людвиг тихо свирепел.
- Я не прошу меня расколдовывать, ─ продолжал тем временем Гилберт, по-хозяйски осматривая подготовленное к случаю оружие. ─ Поменяй день и ночь местами. Ну, и чтобы я мозги человечьи сохранял, когда превращаюсь.
- Интеллект животного, в которое превращается человек, такой же, либо превосходит интеллект самого человека, ─ процитировал Иван первый закон сохранения серого вещества. А потом добавил. ─ Соболезную.
- Это ты сейчас к чему? ─ Гилберт отвлёкся от созерцания стали. ─ Да неважно. Так и знал, что выкобениваться начнешь. Впрочем, я тебя отлуплю, даже если ты согласишься.
- Даже если я соглашусь, едва ли смогу тебе помочь. Северная магия не терпит реставрации, только революция. Иными словами...
- Иными словами, ─ перебил Гилберт, не став дослушивать, ─ мне плевать на то, что там твоя магия терпит, а что нет. Придётся уламывать, значит. На чём будем биться?
Стоит отметить, что в зале не было другого оружия, кроме мечей. Однако князь был из тех людей, которые всегда найдут, из чего выбирать.
- Я бы предпочёл магию отморожения четвёртой степени.
Гилберт осёкся. Его вопрос был риторическим и не предполагал ответа.
- Никакой магии, ─ вмешался Людвиг. ─ Напоминаю вам, князь, в моём замке ваша сестра. Если поединок не будет честным, я буду вынужден причинить ей боль.
Казалось, низкий голос прокатился по залу, не оставляя эха; он как будто поглощал все прочие звуки: ветер, дыхание, биение сердца. Иван слышал его кожей.
- Честным? ─ не оборачиваясь, спросил он, обращаясь сразу к обоим братьям. ─ Но меня не обучали обращению с холодным оружием.
Здесь следует признаться, что Иван кривил душой. Курс молодого мечника обязаны были проходить все без исключения наследники княжеского рода, однако Иван, с детства отличавшийся стальной, непоколебимой волей к неприятию физического труда, самовольно исключил данную дисциплину из собственного курса начального образования. Что характерно, воля его была настолько велика и непреклонна, что даже сейчас, оказавшись втянутым в дуэль, исход которой был предрешён, князь ни на миг не пожалел о некогда принятом решении. Князь в принципе не имел привычки сожалеть о чём-либо. Для этого у него были сёстры.
- Досадная неприятность, князь.
- Объясните мне, почему я не должен сейчас превращать вас в пару эскимо и разносить ваш замок на лёд для шампанского? — Иван задумчиво потёр пальцы.
- Потому что в этом случае заинтересованные лица могут решить, что северные земли развязывают войну и бросают вызов каждому цивилизованному государству, — Людвиг скрестил руки на груди. Без доспехов он должен был бы казаться меньше, но тяжёлый белый плащ, расшитый крестами, компенсировал недостаток стальных пластин. Иван промолчал, смерив его взглядом. Очередная война была бы очень некстати.
- Ладно, ─ с насмешкой и снисхождением отозвался Гилберт, ─ я дам тебе фору и изобью голыми руками.
Он отложил меч и двинулся на Ивана. Гилберт, в противоположность младшему брату поджарый, жилистый и не столь высокий, был быстр и крайне изворотлив. За глаза (как в прямом, так и в переносном смысле) его называли рыцарем-мангустом, хотя сам Гилберт таким сравнением был весьма недоволен, ведь сам полагал себя похожим на орла, ну или на льва, но никак не на тощую пустынную крысу.
Оттесняемый Гилбертом, Иван скинул с плеч мешающийся плащ и завёл руки за спину: руке, единожды сломанной, уже не совладать с магией, каким бы талантливым ни был колдун. Знал ли об этом Людвиг? Иван не мог сказать точно, но общее впечатление, которое производил крестобрюхий князь, позволяло предположить, что знал и молчаливо одобрял. Впрочем, у северянина не было времени раздумывать о морально-этической составляющей поступков окружающих, так как в данный момент он был куда более заинтересован в том, чтобы уворачиваться от быстрых ударов, сыплющихся со всех сторон. Гилберт был стремителен и неожиданно силён: кулаки рассекали воздух со свистом. Нужно было продержаться час-полтора, пока не начнется обратное превращение и не появится возможность ушло забить противника ногами, но с каждой минутой Иван всё больше сомневался в реальности подобной перспективы: Гилберт был не только стремителен и неожиданно силён, но и вполне ожидаемо неутомим. В отличие от крупного северного князя, тот даже не сбился с дыхания, цепко следя за каждым движением Ивана. Под тяжёлым взглядом Людвига они вальсировали по залу: Иван пятился, Гилберт наседал. Он делал выпады всё чаще, очевидно, лишаясь терпения. Его удары были короткими и резкими, без замаха, и оттого весьма неожиданными.
- Стой смирно, трус.
- Да конечно, — рявкнул Иван, отвлекаясь лишь на долю секунды, но и этого Гилберту хватило, чтобы внезапно пнуть его в колено. Ступня скользнула по каменному полу, Иван резко подался вперёд и едва успел отклониться от сокрушительного удара ладонью по кадыку: достигни тот цели, колдун бы вряд ли в ближайшее время вспомнил, как дышать. Он дёрнулся в сторону, но там его встретил гилбертов кулак. В голове зазвенело, и окружающий мир кувырнулся на попа. Иван инстинктивно дёрнулся назад, отступая, и почувствовал спиной стену. Едва успел отклониться влево: туда, где только что была его переносица, врезался кулак. Иван мог поклясться, что раздавшийся хруст издали не кости оборотня, но гранитный кирпич.
- Сволочь, — Иван успел отскочить от стены и оглядеться. В десятке шагов была колонна, если добежать, можно здорово потянуть время, но как долго? Сколько прошло, сколько осталось до превращения? Он не знал. Секунда промедления стоила Гилберту болезненного пинка в поясницу, впечатавшего его в стену и выбившего дух. Однако он быстро пришел в себя и снова ринулся на противника, желая поскорее свалить его на пол. Убивать колдуна он не намеревался, как бы ни хотелось. Только избить до состояния, когда тот станет более сговорчивым. В конце концов, отсутствие зубов во рту вряд ли помешает колдовать. В прошлый раз Иван вообще рта не открывал.
Гилберт развернулся, скалясь и стирая кровь с ободранного кулака. Его соперник отдалился на несколько метров, надеясь видимо, что тот кинется на него с разбегу и снова откроет спину. Гилберт же, напротив, двинутся на него медленно, заходя справа, отрезая путь к колонне и тесня обратно к стене.
Уворачиваться бесконечно князь не сможет, выдохнется — уже выдохся, судя по тому, что движения его становились всё менее ловкими и более похожими на случайные. Осталось вымотать, загнать, свалить и забить. Нога Гилберта наткнулась на что-то: плащ Ивана, который тот так неосторожно бросил на пол. Он медленно присел, не сводя глаз с противника, и вцепился в тяжёлую ткань. Колдун сделал попытку метнуться к колонне, но недостаточно быстро. Он услышал шорох плаща и приготовился прыгнуть, решив, что Гилберт вознамерился сбить его с ног, однако ткань внезапно возникла перед его лицом, ослепляя и лишая координации. Ивану пришлось расцепить руки и в тот момент, когда он, барахтаясь в собственном плаще, старался прорваться-таки к колонне, его настиг мощный удар кулака по затылку. В глазах потемнело уже не из-за ткани: конечности стали ватными, — тут он получил второй удар по голове и рухнул вперед, в последний момент успев убрать руки и приземляясь на ту самую злосчастную колонну виском. Кровь хлынула носом. Колдун сполз на пол, тут его и настиг Гилберт, с размаху пнув по почкам. Иван хрипло охнул и прижал руки к груди, отчаянно надеясь, что не потеряет сознания до превращения. Он попытался вжаться животом в пол, но оборотень рванул его вверх за волосы и резко развернул, впечатывая кулак в зубы. Рассудок Гилберта помутнился, канализируясь на одной мысли: «Убить, убить!», — окружающая действительность свелась до собственного тяжелого дыхания и окровавленного лица врага.
- Гилберт, хватит, — прорвался сквозь шум в ушах голос брата. И чуть встревоженнее. — Гилберт!
Но что-то уже не человечье, звериное, заставляло его кулак опускаться снова и снова. Голова колдуна моталась из стороны в сторону, и только изредка моргающие глаза давали понять, что тот не отключился. Краем сознания Гилберт зафиксировал посторонний звук: кажется, Людвиг шагнул к нему, чтобы оттащить от колдуна, но почему-то остановился и захрипел.
- Стой, псина, - раздался другой, совершенно посторонний голос. Низкий, холодный и… женский?
Гилберт резко обернулся на звук, с трудом понимая, что видит. Людвиг стоял, нелепо согнув руки на полпути наверх. И без того не румяное лицо рыцаря было белым, как его плащ, а из горла торчала рукоять ножа.
- Отойди от него, — только тут Гилберт заметил за спиной брата девушку, что одной рукой крепко держалась за нож, а другой за волосы Людвига, — иначе я выдерну лезвие.
Персонажи: Артур Кёркленд, Франсис Бонфуа, Арчибальд, Гилберт Байльдшмидт, Людвиг, Иван Брагинский.
Жанр: фентези!АУ, самоирония, приключения,
Рейтинг: pg-13
Саммари: Как известно, время легенд и великих свершений, небывалых квестов и сказочных приключений сходит на нет, едва мир покидает магия. Но у Артура Кёркленда всё не как у людей.
Глава третья. Волк и его заместитель.
Глава третья
Волк и его заместитель
Волк и его заместитель
Дружба и вражда — две стороны одной монеты, которою ты либо отдаёшь добровольно, либо отнимаешь насильно.
- из философских экзерсисов Людвига.
Всякому, кто назовётся моим врагом, я жалую золотой рубль.
- указ князя Ивана, вызвавший глубочайшее недоумение в обществе и
сохранивший в целостности государственную казну.
- из философских экзерсисов Людвига.
Всякому, кто назовётся моим врагом, я жалую золотой рубль.
- указ князя Ивана, вызвавший глубочайшее недоумение в обществе и
сохранивший в целостности государственную казну.
- Князь? Ты же говорил, он из цирка, ─ тихо пробормотал Франсис, глядя на Ёхана, вернее, на Ивана, который, стиснув шарф, замер на месте. Затем окинул быстрым взглядом небольшой отряд рыцарей и огромного волка. Кажется, те и вовсе забыли, что у князя есть спутники. Природный авантюризм отодвинул здравый смысл на второй план. ─ Может, отобьёмся?
- Спятил? ─ тихо прошипел в ответ Артур, аккуратно вставая так, чтобы скрыться за спиной Ивана.
- Да ладно. Их всего-то человек двадцать. При мне шпага, при нём ─ шарф, при тебе…
- При мне неколдуй, это во-первых. А во-вторых, ты что, серьёзно собрался убить местного государя? Это ж скандал. И трибунал. Папины лавры покоя не дают?
- Так это Людвиг?
Артур сделал медленный вдох и также медленно выдохнул.
- Ты не узнал человека, которому сломал жизнь?
- Ну, он сильно изменился за год, и…
- Эй вы, там, за князем, два шага вперёд, ─ весьма нелюбезно перебил Бонфуа Людвиг. Деваться некуда, пришлось подчиняться. ─ Вы мешаете переговорам, ─ впрочем, рыцарь обращался больше к Артуру, мешковатая мантия которого выдавала в нём мага. Франсис со шпагой был едва удостоен внимания. Вероятно, и рыцарь в свою очередь не опознал человека, сломавшего ему жизнь. ─ Так что вы решили, Иван?
Слегка склонив голову, князь неспешно размотал шарф. Вместе с ним спала рябь с лица. Пепельные волосы, бледная, не обласканная солнцем кожа. Северянин. Мутно-серые, почти фиолетовые глаза казались незрячими. Артур поморщился. Никогда прежде он не обращался к младшим на вы. Ивану было едва за двадцать.
- Отлично, ─ проявляя то ли невиданную храбрость, то ли невиданную самонадеянность, Людвиг собственнолично подошёл к чужеземцам и принял из рук Ивана шарф. ─ Теперь отдайте мне книгу, герр Кёркленд.
Артур прочистил горло. Всё же память у Людвига была куда лучше, чем у Франсиса.
- К сожалению, вынужден вам отказать. Дело в том, что это весьма опасно. ─ Рыцарская дружина, как по команде, ощетинилась мечами вперёд. ─ Нет, не для вас, но для него. ─ Стараясь не делать резких движений, Артур сделал шаг в сторону, освобождая обзор. Людвиг прищурился. В холодных голубых глазах промелькнуло раздражение, помноженное на нечто недоброе.
- Этот кабан мёртв. Уже не первый год. Как ещё ему можно навредить?
Подавляя нестерпимое желание прикрыть лицо рукой и провалиться сквозь землю, Артур призвал на помощь свои могучие брови, изобразив ими вежливое удивление с неуловимым оттенком снисхождения.
- Приглядитесь. Там, за ухом, чуть светится жёлтым. Это Арчибальд, фей. Ему нездоровится. Если отлучить его от книги, он может умереть.
Всякому магу известно, что неколдуй это не смертельно. Смертельно, когда вместе с ним случается невруй. И если рассматривать вопрос в этом ключе, то можно с уверенностью сказать, что Артур Кёркленд был непобедим, ведь временами его враньё было столь филигранным, что прочим невольным участникам даже не приходилось подыгрывать. Вот и сейчас Арчибальд, с болезненным видом карабкающийся по воздуху, выглядел весьма достоверно паршиво именно потому, что так оно и было. Тяжело дыша, фей взгромоздился на книгу и выудил из-за пояса носовой платочек.
- Моё почтение… ─ пробормотал он. Кажется, далее последовало что-то ещё, имя и регалии, однако светские формальности захлебнулись в клокочущем потоке простуды.
- Рад знакомству, ─ отрывисто бросил в ответ Людвиг и, не дыша, сделал шаг назад. Слава об излишне щепетильном отношении к здоровью опережала рыцарей на многие километры. Вероятно, именно этим объяснялась их склонность к разного рода недугам во время военных походов, где такими жизненно необходимыми мелочами, как, например, троекратное кипячение столового серебра приходилось пренебрегать. ─ Ладно, герр Кёркленд, можете оставить книгу при себе. Но если я услышу от вас хоть слово…
Артур не любил лезть на рожон. В равной степени он не любил подчиняться. Могучие брови изогнулись в лёгком недоумении с толикой насмешливости.
- И вот этого, ─ Людвиг коротко указал на лоб, ─ тоже не надо. Знаю я эти ваши магические штучки. Сначала бровями шевелите, потом деревья с неба падают. ─ Рыцарь хотел было ещё что-то добавить, как вдруг заметил, что в лёгком недоумении теперь изгибаются брови не только у мистера Кёркленда, но также у фея и князя. Дабы выправить неловкость ситуации, он обратился к вещам, простым и понятным с детства. ─ С этого момента вы все в плену. Чем ответственней вы к этому отнесётесь, тем здоровее будете.
- Мне сдать оружие? ─ ответственность Франсиса переходила все границы, отчего со стороны могло показаться, будто он издевается. Вероятно, так оно и было. В голубых глазах рыцаря не дрогнул ни один блик.
- А вы вооружены? ─ мрачно усмехнувшись, Людвиг повернулся к пленным спиной и двинулся вперёд. В левой руке он сжимал княжеский шарф, и казалось, лишь стальная воля не позволяет пальцам в перчатке брезгливо разжаться. Повинуясь отрывистым жестам правой руки, рыцари перегруппировались так, что отряд сделался конвоем. В безмолвном повиновении было нечто собачье, как было нечто человеческое в огромном волке, шагавшем впереди по правую руку Людвига. Замыкали шествие двое рыцарей с чучелом кабана на плечах. Путь предстоял невесёлый.
- Вы уверены, что мы не ходим кругами? ─ за истекшие два часа Франсис успел задать этот вопрос в разных вариациях четырежды. И в четвёртый раз остался без ответа. Франсис не унимался. В конце концов, он был единственным из всей компании, кому не запретили не только шевелить бровями, но и разговаривать. ─ Я убеждён, что уже спотыкался об эти корни. Они точь-в-точь ножки прелестницы Елизаветы. Поверьте мне на слово, эти ножки я не перепутаю ни с какими другими!
Артур насмешливо фыркнул. Людвиг нервно хмыкнул. Иван сохранил молчание. Волк сплюнул под ноги.
- Если вы петляете, чтоб скрыть подступы к чёрному замку, то блужданиям я бы предпочёл сон. Поверьте, я и так знаю, где он находится. А мы всю ночь, знаете ли…
- Он не чёрный, ─ перебил Людвиг. В ответном молчании пленных отчётливо прослеживалось ожидание дальнейших объяснений. Однако рыцарь был скуп на слова.
Ещё не раз довелось Франсису споткнуться о древесные корни, точь-в-точь похожие на прелестные ножки юной Елизаветы, прежде чем лес расступился и тропа обернулась каменистой дорогой, вьющейся вверх по горе. Пленники замерли. На самой вершине стоял замок.
Нет, не так. Он не стоял. Он взмывал, тянулся, рвался вверх, пробивая уродливый каменный горб земли, что отчаянно цеплялась, то ли силясь удержать, то ли алкая неба. В погоне друг за другом, так они и застыли навеки: чёрная скала и ослепительно белый замок.
- В рот мне ноги лягушачьи... ─ забывшись от изумления, тихо выдохнул Франсис. Однако взял себя в руки, вспомнив, что из всех пленных лишь ему оставили право слова, а значит, что ни скажет он ─ скажут все. ─ Я поражён до глубины души.
Людвиг надменно хмыкнул. Изумление ничуть не удивило его. Не помнили такого летописи рыцарского ордена, чтобы взгляды чужеземцев оскверняли священный Белый замок.
Иван тихо усмехнулся. Летописи снежных земель знавали и не такое, ведь память северных летописцев была настолько хороша, что в мельчайших подробностях те слагали предания не только о днях минувших, но и грядущих.
- Но ведь был и другой замок, ─ вновь заговорил Франсис, когда, ободренные тычками в спину, пленники оправились от удивления и продолжили путь. ─ Я отлично его помню. Меньше, скромнее, высеченный прямо в скале, пониже...
- Он с другой стороны. Его строил мой предок. История утверждает, что собственноручно. ─ Людвиг исполнился почтительным молчанием. Увы, летописи рыцарского ордена и этого не помнят, однако и по сей день в дальних селениях сказывают, как некогда один славный рыцарь, отойдя в пещеру по жизненно важному делу, заблудился. Залы были кривы и хаотичны, тогда как предок, в ту пору совсем ещё юноша, был прям и упорядочен. Конфликт, назревший стремительно, разрешился молниеносно: впавши в ярость, молодой рыцарь не только выровнял помещения согласно правилам приличия, но и прорубил ход наружу, где его уже заждался верный отряд.
- В самом деле, ─ Франсис, решив, что обстоятельства не располагают к воинственным дискуссиям о спорных моментах истории, лишь неопределённо покачал головой. ─ Тот самый чёрный замок, у подножья скалы. Гилберт всегда питал слабость к... полуподвальным помещениям.
Людвиг прищурился. Неодобрение в его глазах причудливо смешивалось с мягкими лучами утреннего солнца.
- Теперь в чёрном замке мы располагаем иноземных гостей и прочих... как это называется на вашем языке, когда человек, но недостаточно?
- В нашем языке нет таких грубых слов. ─ сказав так, Франсис поглядел на Артура, словно испрашивая подтверждения, но по какой-то причине всем присутствующим было понятно, что аристократ кривит душой. Маг сжал челюсти. Зубы скрипнули под натиском слов, каждое из которых, по его разумению, не только в достаточной степени соответствовало тому, на котором запнулся рыцарь, но и в полной мере описывало Франсиса. И как бы тот ни отзывался о рельефе и оттенке артуровых зубов, излишек слов они сдерживали отменно.
Так, перемежая реплики Франсиса с немногословными ответами Людвига (настолько немногословными, что местами диалог больше походил на монолог) и зубовным скрежетом Артура, разношёрстная компания из пленителей и пленных обогнула скалу и подобралась к чёрному замку, аскетическое убранство которого было настолько непритязательно и лишено излишеств, что даже видавшая виды мантия нижнегородского мага казалась чрезмерно нарядной и надетой не к месту.
- Людвиг, не принимайте близко к сердцу, но при Гилберте здесь было куда уютнее.
Волк фыркнул. Людвиг медленно оглянулся, словно раздумывая над тем, как следует отреагировать на дерзость. Франсис остановился и уже было напустил торжественный вид, готовый принять смертоносный рыцарский гнев как расплату за честность, но получил лишь тычок в спину от конвоира.
- При Гилберте здесь лежали вповалку пьяные монахи и контрабандисты, да скакали шуты с идиотской музыкой и прибаутками.
За спиной Франсиса раздался исполненный ностальгии вздох. Не исключено, что принадлежал он всё тому же конвоиру. Людвиг нервно прищурился. Франсис всерьёз начал подумывать о том, что местный глава ведает какой-то особенной магией, позволяющей видеть сквозь предметы. Как иначе можно различать людей, каждый из которых облеплен доспехами с головы до пят, словно те приросли к коже?
- Будь моя воля, я бы решил всё здесь и сейчас, но обстоятельства вынуждают меня.
Высокий полутёмный коридор наполнился вопрошающим молчанием. По всей видимости, не только незваные гости, но даже подчинённые никак не могли привыкнуть к странной манере изъясняться: то ли Людвиг делал театральную паузу (что при одном лишь взгляде на его лицо казалось бы смешным, не будь так страшно), то ли обрывал мысль на полуслове, то ли имитировал загадочную недосказанность, то ли имел проблемы со словесным выражением собственных мыслей. Однако самого рыцаря такое тотальное недопонимание как будто нисколько не смущало. Не добавив ни слова к сказанному, он прошёл по коридору до конца. В полумраке едва ощутимо поблёскивали доспехи да светлело блёклое пятно шарфа. Что-то грохнуло, заскрежетало, и в ту же секунду в коридор ворвался солнечный свет, заливший всё вокруг так стремительно, что стало трудно дышать.
- Идите.
И они пошли. Ослеплённый, Франсис видел лишь обточенный солнцем плоский силуэт Людвига. И Артур, и Иван плотно закрыли глаза. Франсис отмахнулся от этой странности, предположив, что маги куда чувствительнее к свету, чем нормальные люди. Либо причина крылась в том, что драматические остановки, предпринимаемые Франсисом с целью принять трагическую погибель за правду, в результате откинули дворянина в самый хвост конвоя и оттуда, из-под теней впереди идущих, он мог различить и Людвига, и ворота... Едва взглянув на громадные массивные двери, Франсис ощутил, как в груди засвербело малодушное нервное покашливание. Либо здесь спрятан какой-то потайной двигательный механизм, либо Людвиг нечеловечески силён, а значит, Артур, не ставший нападать тогда, у озера, поступил правильно. Франсис невольно схватился за эфес шпаги. Ничто так выбивало его из колеи, как осознание правоты Артура.
- Только с честными и чистыми помыслами можно войти в Белый замок. — Торжественно изрёк Людвиг, оборвав себя на вдохе. Проморгавшись, они увидели, что, выйдя за пределы замка, оказались на небольшом каменном пятачке, за которым ─ пропасть, подобная кратеру. Узкая полоска камня, назвать которую мостом было проблематично ввиду отсутствия перил, перекинулась от одного края к другому. Пожалуй, впервые пристрастие крестобрюхих приравнивать уровень физической подготовки к духовной чистоте не вызвало ни у одного из пленников желания снисходительно посмеяться. Впрочем, Артур всё же усмехнулся, не сдержавшись. Правда, смотрел он при этом в сторону Франсиса, очевидно, думая о чистоте его помыслов.
В то время, пока пленники обозревали пропасть и связанные с ней перспективы, волк уже семенил по мосту, преодолев добрую половину. За ним следовал Людвиг с частью своей свиты, и получалось это у рыцарей так легко и непринуждённо, будто сомнительная конструкция была дорожкой в парке. Ноги кабана, которого несли последним, с бесстыдной безмятежностью раскачивались в такт шагам. И князь, и маг, и аристократ, ─ все без исключения в едином порыве ощутили гнетущее чувство унижения, которое понятно лишь тем, кому довелось терпеть насмешку со стороны пропахшего нафталином мёртвого кабана.
Франсис оглянулся. Оставшиеся воины встали на страже ворот чёрного замка. Артур, зло глядя в след удаляющимся людям, стиснул дедову книгу так, что казалось, вот-вот переломает все пальцы.
- Не надо, ─ разбил молчание Иван и преградил путь рукой, будто одних слов было недостаточно. Без искажающей лицо магии шарфа он выглядел куда более уязвимым и менее уверенным. ─ Не надо, ─ повторил Иван, пристально глядя на мага, ─ сестра.
Пресекая возможные споры, он ступил на мост и сделал пару шагов. Чуть качнувшись, раскинул руки, замер на мгновенье и пошёл дальше. Медленно, сосредоточенно и спокойно, будто не над пропастью шагал, а головоломку разгадывал.
Франсис вдруг поймал себя на том, что уже третий раз кряду повторяет мысленно: «Не смотри вниз». А ещё он подумал о том, что чем выше человек, тем труднее сохранять равновесие.
За спиной посмеивались рыцари, наблюдавшие за растерянностью пленников, как за потешным ярмарочным представлением.
- Кхм. ─ Артур кашлянул. Франсис оглянулся. Прежде магу удавалось сохранять равновесие в любой ситуации. Но не в силу невысокого роста. Да и нынешняя ситуация была чересчур проста и прямолинейна для его врождённой изворотливости. ─ В общем, это... вот, ─ тихо пробормотал маг, сунув Франсису книгу, ─ береги его.
Франсис хотел было ответить, но маг, раскинув руки, уже делал первые шаги по мосту. Что уж теперь скажешь.
- Не смотри вниз, ─ одними губами прошептал Франсис и глянул на мост, где в десяти шагах от него маячил Артур. От раскачивающейся фигуры товарища, чья мантия даже в безветрие колыхалась из стороны в сторону, было сложно отвести взгляд. ─ Не смотри вперёд, ─ прошептал Франсис уже себе и ступил на мост.
Как и прочие, он раскинул руки. Но увесистый том, деть который было некуда, тут же потянул вправо. Плавно качнувшись и заведя руку за спину, Франсис выпрямился. Завёл за спину левую руку. Схватился за книгу. Не уронить. Он так и шагал: плечи развёрнуты, спина прямая, руки за спиной, шаг свободный. Как в детстве, когда учился премудростям движения и танца.
Франсис шагал, держа за спиной книгу. Франсис шагал и думал: «Собака ты сутулая. Гнида конопатая. Дал, черти тебя дери, книжку подержать. Перейдёшь мост ─ мёртвым обзавидуешься». Чего только ни думал Франсис, стараясь не глядеть ни вниз, ни вперёд.
Удивительно, как громко может завывать в пропасти под ногами даже слабый ветерок. Удивительно, как страшно может сделаться от лёгких его прикосновений. С каждым шагом мост становился лишь длиннее: стоит сделать один ─ Белый замок, покачиваясь, отступает на два. Но вот уже слышно, как посмеиваются рыцари, переговариваются. Резкие, гавкающие слова острыми камешками скатываются по краю пропасти. Или они втроём движутся назад, и речь, которую они слышат, принадлежат тем, оставшимся охранять чёрные ворота? Франсис посмотрел вверх, в небо. Высокое, чистое ─ ни облачка. Какое, должно быть, хорошее утро дома, в верхнем городе. Неспешная суета, маленькие будничные перепалки. Запах свежей выпечки. Девушки-служанки, взявшись за уголки, хлопают только выстиранными, ещё влажными простынями. Хлоп! Чтобы меньше складок и проще гладить. Хлоп! Ослепительно белая простыня и душистый запах мыла. Хлоп! Двенадцать, и прелестница Эрика идёт по мосту. Какое платье сегодня на ней? Цвета вишнёвых лепестков, с подолом, кокетливо открывающим хрупкую ножку в кружевном чулочке? Или же палевое, обнажающее хорошенькие плечики? Как она мила, как похожа на фарфоровую чашечку! Глядя в высокое небо, залитое слепящим светом, Франсис не заметил, как закрыл глаза.
А когда открыл вновь, то увидел, что мост кончился. Увидел встрёпанного бледного Артура: он зол, как чёрт, и почему-то напуган. Увидел Ивана: тот смотрит непонимающе, отчего кажется, будто на нём снова шарф. Но нет, шарф по-прежнему в руках у Людвига. В холодных глазах удивление, он говорит что-то, но Франсис не слышит.
- Герр Бонфуа, ─ повторил Людвиг с нажимом, ─ сдайте оружие.
Франсис рассеянно кивнул, но отчего-то не смог ухватиться за пояс, разнять руки.
- Книгу отдай, акробат, ─ тихо, но свирепо прохрипел Артур и, подойдя ближе, разнял закостеневшие пальцы, высвобождая фолиант.
Дёрнувшись, ожили руки. Привычно расстегнув перевязь, Франсис отдал шпагу подоспевшему рыцарю из свиты. Набравши воздух в лёгкие, Бонфуа хотел было тут же, не сходя с места, высказать Артуру всё, что думает по поводу его треклятого наследства, но, перебил сам себя, заметив Людвига, вновь разворачивающегося к ним спиной, раздающего безмолвные указания подчинённым. Собачий царь.
- А женщины и дети у вас тоже по мосту ходят, или вы их сразу в пропасть бросаете, чтобы не мучились?
Людвиг мрачно усмехнулся, дёрнулась щека, но в тот же миг его лицо сделалось непроницаемым, точно каменная маска.
- А женщины и дети, герр Бонфуа, ─ подойдя ближе, тихо сказал он, глядя поверх артуровой растрёпанной головы, ─ ходят по парадной дороге, проложенной от одного замка к другому.
Где-то поодаль расхохотался один из рыцарей.
- Тогда это ─ зачем? ─ Франсис был настолько изумлён, что напрочь позабыл про злость.
- На всякий случай. Трое лазутчиков срываются с моста, погибают. Я приношу извинения. Мне верят. Проклятие спадает. Всё.
Лихо развернувшись, Людвиг пошёл прочь, стремительно поднимаясь по крутой каменной лестнице, ползущей по отвесной скале к воротам белого замка, у которых уже крутился огромный волк, всем своим видом выказывая азарт и нетерпение.
- Постойте, какое ещё проклятье? ─ окликнул Франсис, но в ответ получил лишь привычный тычок в плечо от конвоира.
Белый замок, не в пример чёрному величественный и торжественный, залитый солнцем, указывал случайному путнику на мимолётность и никчёмность его, чужестранца, непрошеного человеческого существования. Светлые коридоры и залы; стены, покрытые причудливой тонкой резьбой. Гобелены, рассказывающие ещё не придуманные мифы о ещё не родившихся героях, чьи лица и позы исполнены недоступных простым смертным чувств и переживаний. Неузнаваемые сюжеты. Вереницы арок, обрамляющих стрельчатые окна, сквозь витражные стёкла которых льется золотистый дневной свет, расписывая причудливыми узорами паркетную мозаику. Тяжёлые люстры, похожие на застывшие с приходом холодов венки, усыпаны хрустальными каплями и молочными сталактитами свечного воска. Иных небрежностей хозяин не допускал: ни на малахитовых крышках столов и тумб, ни на пурпурной обивке кресел, ни на тёмных резных дубовых буфетах и гардеробах не было ни пылинки. Детали интерьера перетекали, образуя единое целое, будто его также выточил из скалы чей-то канувший в беспамятстве беспечных потомков предок. В надменной хозяйственности рыцарей проскальзывала неуверенность, какую обнаруживают дети, наряженные в не по возрасту строгий костюм. Как двигаться, куда смотреть?
Гулкие шаги рыцарей, осторожная поступь пленников, деликатная суета слуг в боковых коридорах. Замок не был пуст, замок не был мёртв: он благодушно принимал и хозяев, и незваных гостей.
Они остановились в небольшом зале, имевшем два выхода. Высокая арка одного из них приоткрывала боковую лестницу, уводящую на верхние этажи, другая ─ обнажала мраморные ступени, винтом уводящие вниз. Узорчатая лакированная дверь балкона была распахнута, открывая вид на мост и на пропасть. Отсюда она выглядела совсем не опасно, даже красиво, отчего сознание начинало производить глуповатые восторженные мысли о том, как удачно иногда сочетаются естественная природа и творения рук человеческих.
Франсис невольно улыбнулся, неожиданно для себя обнаружив, что не может указать наверняка, что здесь сотворил человек, а что ─ природа. Рассуждения о подобных незначимых мелочах зачастую отвлекали его от серьёзных дел. Как и сейчас: залюбовавшись пространством, он не сразу заметил, что компания разделилась.
- Отведите князя в подземные покои, позже я с ним потолкую, ─ распорядился Людвиг, обращая слова не столько к рыцарям, знавшим свои обязанности на сто шагов вперёд, сколько к оставшимся пленникам, тем самым освобождая себя от необходимости отвечать на удивлённые и встревоженные взгляды.
- Рядом, ─ волк, едва повернувший нос в сторону подвальной лестницы, недовольно заворчал, с неохотой повинуясь команде. ─ Ждать.
Зверь устроился охранять выход.
- За мной, ─ команда, обёрнутая в бархат приказного тона, способна выветрить не только малодушное стремление к неуместному героизму, но и сковывающий страх. Именно поэтому и Артур, и Франсис, едва скользнув взглядом по Ивану, удалявшемуся в подземелье в сопровождении конвоя, беспрекословно последовали за Людвигом, который будто и не заметил, что остался без верных рыцарей. Один на один с двумя пленниками, пусть даже первый был поражён неколдуем, а второй ─ безоружен. Огромный, одного роста с князем Иваном, он вёл их вверх по лестнице, заслоняя собой свет.
- В прежние времена, ─ степенно заговорил Людвиг; его низкий голос подбивался стуком кованых сапог, растирающих скрипучую каменную пыль ступеней. ─ В прежние времена в Белом замке мой отец принимал тех, кто присягнул ему на верность. Шли годы, замок опустел. Я решил, что отныне буду принимать в этих залах врагов. И здесь снова будет людно, как встарь.
Миновав пролёт, они оказались в коротком слепом коридоре. Остановившись напротив невысокой двери, Людвиг отодвинул засов.
- Раньше здесь была комната для подслушивания. Но за кем следить, если нет вассалов?
Короткой улыбкой обозначив шутку, Людвиг сделал шаг в сторону, освобождая проход для пленников. Комната, больше походившая на нишу, была невысокой и тесной. Одна из стен, судя по льдистым подтёкам, была внешней. В такой клетушке не разгуляешься, зато сидеть весьма удобно. Слуховые и вентиляционные окошки свидетельствовали о прежнем назначении потайной комнаты, и то, что Людвиг не посчитал нужным их замуровывать, говорило лишь о том, что всякую шутку этот человек воспринимает так же серьёзно, как объявление войны.
- Герр Бонфуа.
Франсис, уже зашедший в импровизированную темницу, обернулся. Людвиг стоял склонившись, одной рукой опершись о засов, другой ─ прихватив поперечную балку дверного проёма. Княжеский шарф, намотанный на запястье, казался нелепой светлой тряпкой.
- Вы ведь были другом моему… пропавшему брату. Зачем спутались с северным колдуном?
- Он в долгу перед Артуром, ─ уклончиво, но честно ответил Франсис, решив предоставить дипломатические переговоры Ивану. ─ Я в долгу перед ним. А Артур ─ передо мной. Таким образом Ёхан... то есть князь Иван помогает мне решить кое-какую серьёзную проблему личного характера. Мы как раз собирались обсудить с вами некоторые вопросы и внести понимание. До того, как вы нас пленили, конечно же. Теперь, полагаю, лишних сомнений у нас нет, и мы могли бы…
- Ясно, — прервал его Людвиг. Впрочем, что именно стало ясно сумрачному рыцарю, неизвестно. — Этой ночью я пришлю за вами. Ждите, — сказав так, Людвиг затворил дверь. Пространство ослепло. Громыхнул засов.
- Вот мы и выяснили, кто виноват в исчезновении Гилберта, — задумчиво протянул Франсис, — и в наших неприятностях, полагаю, тоже. Однако, какой мстительный молодой человек.
- Ну, ладно — ты, — прозвучало из угла в ответ, — ты ему разрушил потенциальное матримониальное счастье. Ладно, Иван: раз уж он взял в плен его сестру, конфликт у них, полагаю, давний. С большой натяжкой можно и на меня что-нибудь повесить, если хорошо поискать. Но Гилберт? Свести со свету родного брата?
- Людвиг — следующий претендент на престол. А хозяин Белого замка издревле был сюзереном всех местных княжеств, — аристократ расстегнул застёжку плаща и прислушался к ощущениям. Подальше от внешней стены холод не особенно докучал. — И наш светлокудрый тюремщик не выглядит слишком расстроенным пропажей брата. Скорей наоборот. Не удивлюсь, если он ночи напролёт перед зеркалом в короне вертится. Оттого и нелюбезный такой: не высыпается.
Франсис присел на каменный пол, предварительно расстелив, как уж мог в потёмках, под собой плащ, и постарался рассмотреть Артура. Тот, к немалому изумлению, уже пристроился у стены, подложив под голову колдовскую книгу.
- Ты что, спать собрался?
- Завтрак, обед, ужин и даже чай мы сегодня, очевидно, не получим, — пояснил тот, — а если я целый день буду слушать твои ловкие рассуждения, то тронусь рассудком. Уж лучше я наверстаю упущенное за ночь.
- В таком случае рекомендую лечь ко мне поближе.
- Только через твой труп.
- Мой целомудренный друг, — улыбнулся Франсис, — поверь мне, с заходом солнца мои объятия будут самым безопасным местом в этой комнате.
Всё складывалось донельзя удачно. Безотчётно отсчитывая ступени, Людвиг спускался вниз, к подземному этажу. Двое рыцарей у входа. В прежнее время в погребах хранили провиант и бочки с вином, теперь же господство сухого закона выгнало оттуда даже сырость. Двое идут навстречу. Разогретый чадящими факелами, тяжёлый и мутный воздух коридора приглушал звуки, умножая шум крови в ушах. Двое у входа в камеру. Бряцанье ключей, лязг замка, визг засова, скрип петель. Князь сидел у противоположной стены, на ящиках, оставленных здесь на замену кровати. Над его головой тускло светился голубовато-зелёный огонёк, и природа его происхождения была магической. Приняв поданный факел, Людвиг переступил порог.
И снова, но в обратном порядке: петли, засов.
- Что скажете... Ёхан? ─ криво усмехнувшись, Людвиг подошёл к пленнику и опустил факел. Голубовато-зелёный огонёк тут же погас. Глядя снизу вверх, князь щурился. То ли от неровного света пламени, то ли от душного горячего воздуха.
- Что с моей сестрой?
Иван отвёл в сторону факел, как отталкивают докучливое животное. Людвиг брезгливо поморщился. Магов, их богомерзкую природу и противоестественные фокусы он недолюбливал с детства. Достоверно неизвестно, было ли это как-то связано с тем, что давным-давно, когда сумрачный рыцарь был улыбчивым белокурым мальчиком шести лет, отец (бывший тогда в трезвом уме и твёрдой памяти), отвергнув традиционный метод верёвки и двери, привёл к сыну седого косматого колдуна, назвавшегося зубной феей. После того случая мальчик сделался угрюм и немногословен. Впрочем, седой колдун знал своё дело: зубы у Людвига были так крепки, что даже северные родственники, любившие пожирать врагов вместе со щитами, относились к нему с почтительной осторожностью. Впрочем, сам Людвиг не любил вспоминать тот случай. Злые языки поговаривали, что с тех пор ему и вовсе память отшибло. Но можно ли этому верить? Ведь среди прочих поговаривал и старший брат, который благодаря славному методу двери и верёвки (а также кулака) уже к тридцати годам мог сплёвывать под ноги, не раскрывая рта.
Итак, Людвиг брезгливо поморщился и, стиснув челюсти, пророкотал:
- Что с Гилбертом?
Иван непонимающе улыбнулся, и такая улыбка настолько не шла его лицу, что можно было сказать, будто надевают её впервые, не совсем отдавая себе отчёт в том, как будет выглядеть со стороны конечный результат.
- Глаза горят, шерсть лоснится. Ваша собака абсолютно здорова.
- Вы не в том положении, чтобы отшучиваться. ─ Людвиг приблизился, вынуждая Ивана задрать голову ещё выше, но тому как будто и дела не было до подобных мелочей, которые якобы намекают на неуважение со стороны собеседника.
- Я в тюрьме. В моей стране сидеть и отшучиваться ─ национальная традиция.
- Вот когда вас там посадят, тогда и шутите на здоровье. ─ Людвиг был раздражён до крайности. За один только сегодняшний день он сказал больше, чем за минувший год. ─ Что с Гилбертом? С каждым днём период ремиссии становится всё короче.
- Занятно, ─ вероятно, последние слова настолько заинтересовали Ивана, что он решил повременить с иронией. ─ И как долго это длится?
- Приблизительно месяц.
- Занятно-занятно, ─ повторил колдун. Людвигу оставалось лишь удивляться тому, сколько степеней превосходства можно вложить в одно слово интонацией. Удивляться и подспудно думать о том, которое «занятно» из всей однотипной плеяды будет означать то, что северный варвар вновь принялся отшучиваться.
- Сегодня ночью вы с ним встретитесь и исправите…недоработки. Советую вам принять во внимание все обстоятельства и отнестись к делу серьёзнее.
- Что с моей сестрой?
Многим казалось, что у Ивана слишком мягкий, недостаточно властный для князя голос. К тому же князь не должен так часто и вежливо улыбаться и позволять врагу смотреть на себя сверху вниз. Иван же считал, что людям может казаться что угодно, а сам он никому ничего не должен, если только речь не заходит об отцовском наследстве.
- Уточните, с которой из двух, ─ Людвиг холодно улыбнулся, обозначая шутку. Кажется, национальные традиции северного царства начинали ему нравиться.
Были и те, кто считал, что князь просто трус, который больше пугает, чем делает. Впрочем, подобные старались на всякий случай держать своё мнение при себе.
Встав, Иван пристально посмотрел на Людвига сквозь разделявшее их пламя факела. Медленно и осторожно подняв руку, он накрыл ладонью огонь. Вырываясь из-под его пальцев, языки пламени делались холодными, прозрачно-синими. Людвиг смотрел, как от ледяного факела поднимается пар.
- Сегодня, как только настанет час волка, за вами придут, ─ сказав так, Людвиг отвёл в сторону факел, пламя которого, едва освободившись от силы колдуна, вновь стало горячим и жёлтым. ─ Ждите, князь, ─ добавил он, развернувшись и направившись к выходу.
Иван сидел на ящиках. Внутри камеры было темно, снаружи ─ тихо.
- Вот вам и Людвиг-Хлюдвиг, ─ тихо пробормотал Иван, ─ подумать только, тоже князь, а какая разница в судьбе. Мы ведь вместе учились. Помню, математика ему давалась лучше прочего. Особенно деление. На два. ─ Иван помолчал. Устроился поудобнее. ─ И кого ж он схватил? Олю или Наташу? Как думаешь, Петь?
От ладони Ивана отделился и повис в темноте голубовато-зелёный огонёк. В слабом свете едва виднелись стены камеры. Из правого угла, между стеной и ящиками, тоскливо поблёскивали стеклянные глаза чучела. Кабан молчал. Не дождавшись ответа, князь улёгся и закрыл глаза: час волка ещё нескоро, нужно подготовиться.
Шум отпираемой двери. Шаги. Посторонний в комнате. В камере. Иван проснулся.
- Я думал, вы постараетесь бежать.
Огонь делал лицо Людвига желтовато-бледным, похожим на маску.
- Думал или надеялся? ─ Иван усмехнулся, потёр шею, размял запястья и помахал в воздухе растопыренными пальцами. Зарядка магов проста и незамысловата. Ещё одна причина, по которой Людвиг не мог относиться к данному подвиду людей серьёзно.
- Следуйте за мной. Время близится.
- Мне бы попить.
Людвиг, уже переступивший порог камеры, оглянулся. По его взгляду можно было предположить, что в магах его отвращает не только противоестественная природа, но и нормальные человеческие потребности.
- Вы же колдун. Натворите себе воды и пейте.
Иван улыбнулся так, словно порадовался новой идее, прежде не приходившей ему в голову.
- Я могу выжать воду из вас. Всю.
Людвиг лишь хмыкнул и жестом отдал распоряжение кому-то, стоящему снаружи. Тут же в камеру вошёл охранник и, отцепив от пояса флягу, несмело протянул князю. Иван сделал глоток.
Сухой закон, а поди ж ты.
- Благодарю.
Охранник принял опустевшую флягу и спешно удалился прочь. Людвиг потянул носом воздух. Иван мог бы ногу на отсечение дать (ибо руками колдуны разбрасываться не спешили), что Людвиг запомнил лицо, и даже если у несчастного солдата есть брат-близнец, рыцарь без труда опознает нужного.
Петлять по коридорам пришлось долго. Складывалось впечатление, будто Людвиг специально ведёт пленника долгим, окольным путём, намереваясь сократить количество свидетелей. Либо пытается преподнести замок большим, чем тот был на самом деле, ведь по княжеским меркам сооружение было весьма скромным: на его родине от одной крепостной стены до другой можно было добраться не меньше, чем за день. Если сесть на коня и загнать его до смерти.
- Какой у вас... уютный маленький замок, ─ не удержавшись, озвучил свои мысли Иван. Людвиг резко обернулся. Он явно не привык разговаривать с людьми одного с ним роста.
- Сейчас я приведу вас в уютный маленький зал, там и повеселитесь.
Развитие дальнейших событий показало, что Людвиг не обманывал. Зал оказался на последнем этаже башни. Он был небольшим, метров десять в диаметре, идеально круглым. В окна подглядывали звёзды, смешивая свой свет с пламенем факелов. И, конечно же, скучать князю не пришлось. Огромный белый волк сидел в центре зала, рядом с колонной. В напряжённости его тела сквозила тревожность ожидания, как будто что-то пошло не так. Не иначе, вновь сократился период пресловутой ремиссии, и планируемая долгожданная встреча должна была открыться иначе.
Стоило Ивану войти, как волк рванулся вперёд, но, дёрнувшись, застыл, словно подстреленный.
- На ловца и зверь бежит, ─ тихо проронил князь, наблюдая за тем, как секундное затишье обернулось агонией. Зверь будто стал игрушкой в чьих-то огромных невидимых руках, перекручивающих и ломающих. Давясь слюной, волк сипло рычал, сопротивляясь, пытаясь ухватить зубами мнимого обидчика. Тело зверя деформировалось: вытягивались конечности, волчья морда вдавливалась, постепенно становясь всё более похожей на человеческое лицо. И вот, наконец, перед Иваном стоял Гилберт. Его трясло от холода; интуитивно пытаясь согреться, растирая руками бока и плечи, он лишь смахивал с себя клочья волчьей шерсти.
- Брат? ─ взгляд красных, лишённых пигмента глаз, метнулся в сторону двери, охранять которую остался Людвиг. Рыцарь лишь молча кивнул туда, где была подготовлена одежда для оборотня. Иван боролся с желанием выйти и вернуться через пару минут. Благодушное расположение духа, в которое его привело содержимое фляги охранника, пока ещё не выветрилось.
- Может, перенесём на завтра? Я притворюсь, что удивлён.
- Чёрта с два, ─ смех Гилберта был хриплым и отрывистым, похожим на лай. Как и все солдаты, он одевался быстро, без лишней возни и неуместного стыда за то, что время боя застало его в неодетом виде. ─ Я с тобой сейчас поговорю. Даже в таком состоянии.
Расправившись со штанами, оборотень обнаружил рядом флягу и, не колеблясь ни минуты, пригубил, разумеется, осушив до дна, в результате чего довольно раскашлялся. Похоже, нынче ночью влажность воздуха в замке (местами) доходила до сорока градусов. Сухой закон колебался. Людвиг тихо свирепел.
- Я не прошу меня расколдовывать, ─ продолжал тем временем Гилберт, по-хозяйски осматривая подготовленное к случаю оружие. ─ Поменяй день и ночь местами. Ну, и чтобы я мозги человечьи сохранял, когда превращаюсь.
- Интеллект животного, в которое превращается человек, такой же, либо превосходит интеллект самого человека, ─ процитировал Иван первый закон сохранения серого вещества. А потом добавил. ─ Соболезную.
- Это ты сейчас к чему? ─ Гилберт отвлёкся от созерцания стали. ─ Да неважно. Так и знал, что выкобениваться начнешь. Впрочем, я тебя отлуплю, даже если ты согласишься.
- Даже если я соглашусь, едва ли смогу тебе помочь. Северная магия не терпит реставрации, только революция. Иными словами...
- Иными словами, ─ перебил Гилберт, не став дослушивать, ─ мне плевать на то, что там твоя магия терпит, а что нет. Придётся уламывать, значит. На чём будем биться?
Стоит отметить, что в зале не было другого оружия, кроме мечей. Однако князь был из тех людей, которые всегда найдут, из чего выбирать.
- Я бы предпочёл магию отморожения четвёртой степени.
Гилберт осёкся. Его вопрос был риторическим и не предполагал ответа.
- Никакой магии, ─ вмешался Людвиг. ─ Напоминаю вам, князь, в моём замке ваша сестра. Если поединок не будет честным, я буду вынужден причинить ей боль.
Казалось, низкий голос прокатился по залу, не оставляя эха; он как будто поглощал все прочие звуки: ветер, дыхание, биение сердца. Иван слышал его кожей.
- Честным? ─ не оборачиваясь, спросил он, обращаясь сразу к обоим братьям. ─ Но меня не обучали обращению с холодным оружием.
Здесь следует признаться, что Иван кривил душой. Курс молодого мечника обязаны были проходить все без исключения наследники княжеского рода, однако Иван, с детства отличавшийся стальной, непоколебимой волей к неприятию физического труда, самовольно исключил данную дисциплину из собственного курса начального образования. Что характерно, воля его была настолько велика и непреклонна, что даже сейчас, оказавшись втянутым в дуэль, исход которой был предрешён, князь ни на миг не пожалел о некогда принятом решении. Князь в принципе не имел привычки сожалеть о чём-либо. Для этого у него были сёстры.
- Досадная неприятность, князь.
- Объясните мне, почему я не должен сейчас превращать вас в пару эскимо и разносить ваш замок на лёд для шампанского? — Иван задумчиво потёр пальцы.
- Потому что в этом случае заинтересованные лица могут решить, что северные земли развязывают войну и бросают вызов каждому цивилизованному государству, — Людвиг скрестил руки на груди. Без доспехов он должен был бы казаться меньше, но тяжёлый белый плащ, расшитый крестами, компенсировал недостаток стальных пластин. Иван промолчал, смерив его взглядом. Очередная война была бы очень некстати.
- Ладно, ─ с насмешкой и снисхождением отозвался Гилберт, ─ я дам тебе фору и изобью голыми руками.
Он отложил меч и двинулся на Ивана. Гилберт, в противоположность младшему брату поджарый, жилистый и не столь высокий, был быстр и крайне изворотлив. За глаза (как в прямом, так и в переносном смысле) его называли рыцарем-мангустом, хотя сам Гилберт таким сравнением был весьма недоволен, ведь сам полагал себя похожим на орла, ну или на льва, но никак не на тощую пустынную крысу.
Оттесняемый Гилбертом, Иван скинул с плеч мешающийся плащ и завёл руки за спину: руке, единожды сломанной, уже не совладать с магией, каким бы талантливым ни был колдун. Знал ли об этом Людвиг? Иван не мог сказать точно, но общее впечатление, которое производил крестобрюхий князь, позволяло предположить, что знал и молчаливо одобрял. Впрочем, у северянина не было времени раздумывать о морально-этической составляющей поступков окружающих, так как в данный момент он был куда более заинтересован в том, чтобы уворачиваться от быстрых ударов, сыплющихся со всех сторон. Гилберт был стремителен и неожиданно силён: кулаки рассекали воздух со свистом. Нужно было продержаться час-полтора, пока не начнется обратное превращение и не появится возможность ушло забить противника ногами, но с каждой минутой Иван всё больше сомневался в реальности подобной перспективы: Гилберт был не только стремителен и неожиданно силён, но и вполне ожидаемо неутомим. В отличие от крупного северного князя, тот даже не сбился с дыхания, цепко следя за каждым движением Ивана. Под тяжёлым взглядом Людвига они вальсировали по залу: Иван пятился, Гилберт наседал. Он делал выпады всё чаще, очевидно, лишаясь терпения. Его удары были короткими и резкими, без замаха, и оттого весьма неожиданными.
- Стой смирно, трус.
- Да конечно, — рявкнул Иван, отвлекаясь лишь на долю секунды, но и этого Гилберту хватило, чтобы внезапно пнуть его в колено. Ступня скользнула по каменному полу, Иван резко подался вперёд и едва успел отклониться от сокрушительного удара ладонью по кадыку: достигни тот цели, колдун бы вряд ли в ближайшее время вспомнил, как дышать. Он дёрнулся в сторону, но там его встретил гилбертов кулак. В голове зазвенело, и окружающий мир кувырнулся на попа. Иван инстинктивно дёрнулся назад, отступая, и почувствовал спиной стену. Едва успел отклониться влево: туда, где только что была его переносица, врезался кулак. Иван мог поклясться, что раздавшийся хруст издали не кости оборотня, но гранитный кирпич.
- Сволочь, — Иван успел отскочить от стены и оглядеться. В десятке шагов была колонна, если добежать, можно здорово потянуть время, но как долго? Сколько прошло, сколько осталось до превращения? Он не знал. Секунда промедления стоила Гилберту болезненного пинка в поясницу, впечатавшего его в стену и выбившего дух. Однако он быстро пришел в себя и снова ринулся на противника, желая поскорее свалить его на пол. Убивать колдуна он не намеревался, как бы ни хотелось. Только избить до состояния, когда тот станет более сговорчивым. В конце концов, отсутствие зубов во рту вряд ли помешает колдовать. В прошлый раз Иван вообще рта не открывал.
Гилберт развернулся, скалясь и стирая кровь с ободранного кулака. Его соперник отдалился на несколько метров, надеясь видимо, что тот кинется на него с разбегу и снова откроет спину. Гилберт же, напротив, двинутся на него медленно, заходя справа, отрезая путь к колонне и тесня обратно к стене.
Уворачиваться бесконечно князь не сможет, выдохнется — уже выдохся, судя по тому, что движения его становились всё менее ловкими и более похожими на случайные. Осталось вымотать, загнать, свалить и забить. Нога Гилберта наткнулась на что-то: плащ Ивана, который тот так неосторожно бросил на пол. Он медленно присел, не сводя глаз с противника, и вцепился в тяжёлую ткань. Колдун сделал попытку метнуться к колонне, но недостаточно быстро. Он услышал шорох плаща и приготовился прыгнуть, решив, что Гилберт вознамерился сбить его с ног, однако ткань внезапно возникла перед его лицом, ослепляя и лишая координации. Ивану пришлось расцепить руки и в тот момент, когда он, барахтаясь в собственном плаще, старался прорваться-таки к колонне, его настиг мощный удар кулака по затылку. В глазах потемнело уже не из-за ткани: конечности стали ватными, — тут он получил второй удар по голове и рухнул вперед, в последний момент успев убрать руки и приземляясь на ту самую злосчастную колонну виском. Кровь хлынула носом. Колдун сполз на пол, тут его и настиг Гилберт, с размаху пнув по почкам. Иван хрипло охнул и прижал руки к груди, отчаянно надеясь, что не потеряет сознания до превращения. Он попытался вжаться животом в пол, но оборотень рванул его вверх за волосы и резко развернул, впечатывая кулак в зубы. Рассудок Гилберта помутнился, канализируясь на одной мысли: «Убить, убить!», — окружающая действительность свелась до собственного тяжелого дыхания и окровавленного лица врага.
- Гилберт, хватит, — прорвался сквозь шум в ушах голос брата. И чуть встревоженнее. — Гилберт!
Но что-то уже не человечье, звериное, заставляло его кулак опускаться снова и снова. Голова колдуна моталась из стороны в сторону, и только изредка моргающие глаза давали понять, что тот не отключился. Краем сознания Гилберт зафиксировал посторонний звук: кажется, Людвиг шагнул к нему, чтобы оттащить от колдуна, но почему-то остановился и захрипел.
- Стой, псина, - раздался другой, совершенно посторонний голос. Низкий, холодный и… женский?
Гилберт резко обернулся на звук, с трудом понимая, что видит. Людвиг стоял, нелепо согнув руки на полпути наверх. И без того не румяное лицо рыцаря было белым, как его плащ, а из горла торчала рукоять ножа.
- Отойди от него, — только тут Гилберт заметил за спиной брата девушку, что одной рукой крепко держалась за нож, а другой за волосы Людвига, — иначе я выдерну лезвие.
@темы: Волшебство, которого нет
-
-
10.06.2014 в 23:43-
-
11.06.2014 в 00:34Но как же я за него испугалась.
+++
- Отойди от него, — только тут Гилберт заметил за спиной брата девушку, что одной рукой крепко держалась за нож, а другой за волосы Людвига, — иначе я выдерну лезвие.
-
-
11.06.2014 в 05:55про северных родственников, жующих шиты- здорово)))
-
-
11.06.2014 в 14:07А ищо отличная драка, совершенно крейзанутый Гилберт, НАТАЩЯ ТАКАЯ ЖЕСТКАЯ ВООБЩЕ
Спасибо, люблю вас нежно *______*
-
-
11.06.2014 в 15:20Ну и предок Людвига порадовал)
-
-
11.06.2014 в 20:06не мечтаешь жрать в сабвее, не забываешь следить за расходами, не сжевываешь пачку жвачки за раз, не читаешь фэнтези и не упарываешься по хеталии
нет
. . .
нетнетнетнетнет
. . .
НУ ВО-ПЕРВЫХ, я понимаю, что это адовый джен, приключения и похождения по мукам, но если бы это был снятый на настоящую камеру настоящий сериал с настоящими актерами и настоящей драматической музыкой (вроде диснеевских песен на сербском), я бы без тени сомнения говорила, что АРТУР ПЕРЕЖИВАЕТ СКРЫВАЕТ СТРАДАЕТ
но при этом считать франсиса уродом не получается
авось он еще кинется волосатой грудью на защиту артюра; рассинхронизация мозга - очень неприятная штука. сила искусства!а во-вторых и к слову о силе искусства, ЛЮДВИГ
- Вы не в том положении, чтобы отшучиваться. ─ Людвиг приблизился, вынуждая Ивана задрать голову ещё выше, но тому как будто и дела не было до подобных мелочей, которые якобы намекают на неуважение со стороны собеседника.
на этом моменте маме пришлось бежать за ингалятором
боже мой, как давно я не ела такого вкусного, сочного людвига. даже в моем дворце воображения людвиг предстает главным героем нуарного детектива - лишний человек с ружьем. но тут он зло, он холод, он презрение! и при всем при этом он человек, не в смысле маггл, а в смысле личность. я не знаю, зачем распинаюсь, когда просто могу написать "ОХУИТЕЛЬНЫЙ ЛЮДВИГ У ВАС ДАЙТЕ ЕЩЕ"
НАТАША ДОСТАЛА НОЖ ИЗ ЕГО ГОРЛА И ВОТКНУЛА МНЕ В САМОЕ СЕРДЦЕ
И МЫ УМИРАЕМ В ОБЩЕЙ ЛУЖЕ КРОВИ
это так прекрасно, что нет сил
-
-
12.06.2014 в 00:49Ванька всё-таки не Марти Сью!!!
не надо бояться: у!б всем составом боится за всех читателей заранее. мы пережёвываем по сто раз поведение персонажей и, как в аптеке, тщательно отмеряем, кому и сколько отвесить :3
что трагическая история нелюбви Людвига к магии прекрасна и жизненна.
спасибо
hoshy,
украли сестру? сами виноваты))))
приму назад за вознаграждение %)
про северных родственников, жующих шиты- здорово)))
мы решили слегка расширить поголовье германской семьи, ага
Dr. Noname,
я просто хочу лежать в этом фике носом и никуда не уходить тут так хорошо
таки мы и не гоним никуда =D
юмор Людвига, я люблю его <333
Людвиг никогда не шутит: он мыслит документально =D
ЛЮДВИГ ТАКОЙ СЕРЬЕЗНЫЙ АХ АХ
он придёт и молча поправит всё. И всем. в этом деле главное — держать себя в руках и не приписать ему плётку и кожаное бельё
простите отличное все такое эти диалоги ыыыы
высосать. не выжать. Эээ... чорт, наоборот
НАТАЩЯ ТАКАЯ ЖЕСТКАЯ ВООБЩЕ
НАТАЩЯ! мы теперь так и будем её звать xD
буйный конунг,
е читаешь фэнтези и не упарываешься по хеталии нет . . . нетнетнетнетнет
...где разорвана связь между солнцем и птицей рукой обезьяны xD то есть, авторов, конечно, три штуки, но только у муфла руки, как у мартышки =D
я бы без тени сомнения говорила, что АРТУР ПЕРЕЖИВАЕТ СКРЫВАЕТ СТРАДАЕТ
да, у нас нет актёров и композиторов, но Артюр будет страдать! таково наше к нему выражение любви D: (впрочем, страдать он, вероятнее, всего будет от того, что его не играет Алан Рикман под музыку Квин)
рассинхронизация мозга - очень неприятная штука.
это не рассинхронизация, друг, это любофь! :3
на этом моменте маме пришлось бежать за ингалятором
мама тоже читала? =D
И МЫ УМИРАЕМ В ОБЩЕЙ ЛУЖЕ КРОВИ
нинада, мы дадим вам с Натащей своей крови и продолжения! D:
-
-
12.06.2014 в 01:03Я имела в виду, что боялась за него во время боя с Гилбертом.
-
-
12.06.2014 в 01:27я бы попросила! лео грегори подходит на роль страдающего артюра куда лучше, а то, что саундтреком артюровой жизни является дискография стинга, - это общепризнанный факт
мама тоже читала? =D
нет, но за долгие годы под одной
покосившейсякрышей она уже от подъезда научилась чуять мои фэндомные боли, и ей даже не нужно видеть, как я взбиваю собственные щеки подобно крольчихе из "бэмби", чтобы понять, что БЛАГОРОДНЫЙ ВЫСОКИЙ РЫЦАРЬ С ГЛАЗАМИ ГОЛУБЫМИ КАК СОЛНЦЕ ЗАХОДИТ В ТЮРЕМНУЮ КАМЕРУ А ТАМ НА ЯЩИКЕ ИЗ-ПОД АПЕЛЬСИНОВ ЛЕЖИТ ЧЕЛОВЕК-ПЕЛЬМЕНЬ И КОЛДУЕТ КОЛДУНСТВО и ингалятор нужен вот прям щаскроме того, в нашей семье традиционно за чтение через чужое плечо отвечает папка. тут я должна еще раз поблагодарить вас всех троих за джен
а вбоквел с романсом вы все-таки напишите-
-
12.06.2014 в 18:35Демоны. Как есть демоны. У меня хрустят надпочечники и мутит в глазах. Твердеют сосцы. Немеет подшерсток, холодит интимное...Еще немного и Берроуз.
Не смейте бросать. А то я найду вас и убью.
-
-
13.06.2014 в 08:46Как бы я его ни любила, встреть я его в жизни, убила бы нафиг за отсутствие чувства юмора и общую мерзопакостность характера Х)
Надеюсь, в следующей главе Наташа (сдаётся мне, это она ножиком Любвига поправила) посадит Гилберта на кол за неуважение к Ванечке :3 ну, и просто в общеобразовательных целях
Спасибо огромное, глава чудесна! Читаетсч на одном дыхании и трёх сигаретах
-
-
01.07.2014 в 08:24Писец немцам. Натаха их порвет за Ваню. Я не удивлюсь, если она из камеры вырвалась, когда про него услышала.